Требуется волшебница. (Трилогия)
Шрифт:
Но сегодня он был, как никогда, задумчив и печален. Мы сидели на бревнышке позади главного входа в замок. На двор опускались сумерки, и прислуга разбрелась по своим комнатам, готовясь ко сну. Казалось, все вокруг вымерли, и в этом мире остались только мы вдвоем.
— Что с тобой? Ты не рад, что завтра все закончится, и Селена потеряет часть своей разрушительной силы?
— Наверное, как жителю своего времени и своего королевства, мне следовало бы ликовать по этому случаю. Но как человеку, который знает тебя, мне трудно с этим смириться.
—
— Потому что ты станешь другой. Нельзя отнять силу просто так. Можно только забрать ее себе. То, чего лишится Селена, отныне станет твоим.
Вот глупындра! Как мне это раньше в голову не пришло?
— Тогда не понимаю, какой смысл в нашей встрече и в этом магическом обмене? Какая разница, кто из нас будет владеть этим даром, если он одинаково плохо отразится на нас обеих?
— Равновесие магии, — усмехнулся Ив. — В Селене слишком много негативной энергетики, она не может контролировать ее. Магистры надеются, что твой природный дар к добру и созиданию подчинит .себе чужую страсть к разрушению и злу.
— Но ты в это не очень-то веришь?
— Я знаю Селену и знаю тебя. Не уверен, что ты справишься с темными чарами своей сестры. Новая неизвестная магия всегда сильней привычной. Совет сильно рискует, предпринимая подобный шаг. Вместо исправившейся злой колдуньи и доброй волшебницы они рискует получить двух злых ведьм.
Или очень злую ведьму и труп экс-волшебницы. Не зря у Ива такое похоронное настроение. И даже если предположить, что все будет хорошо, все равно ничего хорошего мне не светит.
— И каковы мои шансы остаться собой?
— Один к десяти. И даже в лучшем случае ты время от времени будешь испытывать приливы неконтролируемой ярости и желание воспользоваться магией во вред другим людям.
— А Селена? Она получит часть моей силы?
— Разумеется, в этом и заключается равновесие. Где-то убыло, где-то прибыло. Она должна стать немного мягче, немного добрей, немного человечней, немного благородней.
— Значит, ты сможешь полюбить ее?
Ив покачал головой:
— Такой, как ты, она никогда не станет, полюс магии поменять нельзя. Она навсегда останется ведьмой — непредсказуемой, бесчестной, жестокой и корыстной. Но твой дар внесет сумятицу в ее планы и подпортит ей немало злых начинаний, склоняя в сторону добра.
— А мы? Что будет с нами? Мы не встретимся больше?
Я вспомнила все желания, которые я произносила над смертельно раненным Ивом. Неужели им не суждено сбыться?
— Ты сама знаешь ответ.
— Но... — Я так и не успела спросить, что он имел в виду.
Мои слова утонули в поцелуе, и нас накрыл звездопад. Сияющие искорки сыпались на нас, отгородив от мира мерцающим ливнем, и я зажмурилась от их яркого света. А когда открыла глаза, мир вокруг нас изменился.
Не было ни дворика, ни бревна, ни деревянных сараюшек, ни каменных стен, ни отдаленного шума засыпающего замка. У наших ног плескались волны, о чем-то шептало море. Мы стояли на пустынном берегу, окруженном горами и скалами,
— Идем! — Рыцарь шагнул к морю, увлекая меня за собой.
— Я, конечно, не имею ничего против ночного купания — это ты здорово придумал! — попыталась воззвать к здравому смыслу я. — Но я не привыкла купаться в одежде!
Но вместо того чтобы по колено провалиться в синюю воду, я вслед за Ивом шагнула на сияющий мостик, казавшийся лишь отражением лунных лучей. Справа и слева от нас перекатывались волны, где-то глубоко под ногами жил своей ночной жизнью подводный мир, а мы уходили все дальше в море по дорожке, сотканной из лунного света.
— Но этого не может быть! — попробовала возразить я.
И тут же серебряный мостик качнулся под нашими ногами, едва не скинув в воду.
— Просто верь, — улыбнулся Ив, удержав меня от падения. — Это волшебная ночь.
Вот так, рука в руке, мы шли дальше. Должно быть, со стороны казалось, что мы бежим по волнам. На самом деле это волны бежали под нашими ногами, увлекая в синюю даль. Берег остался далеко позади и, казалось, здесь, на водных просторах, должен гулять ветер и ночь должна окутать плечи прохладным покрывалом, заставляя ежиться от холода. Но воздух был по-весеннему теплым, как в погожий майский день, а ветер, оставив попытки догнать нас, вернулся гонять волны у берега.
Впереди показался островок света, и я, смеясь, побежала вперед:
— Ну-ка, догони!
Кто бы сомневался в физической подготовке средневекового рыцаря! Ив нагнал меня в паре метров от островка, подхватил на руки и, внеся в круг лунного сияния, уронил на мягкое ложе из звезд. В моей жизни постели-то из роз никогда не было, что уж говорить о подобной романтике?
Звезды оказались покрытыми полупрозрачной темной вуалью, словно сотканной из ночного воздуха, а их мягкий свет, отражаясь от кожи, придавал ей легкое мерцание. На ощупь поверхность ложа была мягкой, чуть прохладной и гладкой, как шелк, и от ее прикосновения по коже пробегала сладкая дрожь. Как и от касаний рук Ива, который наконец-то осмелился дотронуться до моего тела там, где я этого больше всего желала.
Первой деталью туалета, которая полетела вниз, был корсаж, который по велению местной моды нещадно стискивал талию и кокетливо приподнимал грудь. Но вместо того чтобы, как всегда, вздохнуть спокойно, я задохнулась от нехватки воздуха. А руки Ива скользили дальше, медленно и не спеша освобождая меня от плена одежды.
Звезды, лежащие подо мной, наполняли волосы и обнаженную кожу сиянием, вероятно, делая меня похожей на драгоценную статуэтку.
Прохладный морской воздух ласкал мое тело одновременно с жаркими губами моего любимого, словно соревнуясь с ним за право разделить эту ночь со мной.