Требуются герои, оплата договорная
Шрифт:
Борис успел вмешаться до того, как третий успел засадить камнем Рексе в затылок. Под ударом Устинова парень пошатнулся, но устоял, сгруппировался и ответил кулаком. Краем глаза Борис заметил: первый тип поднялся, на не твердых ногах побрел к машине, прихватив за руку, все еще растерянную Катерину. Дурак. Имел ведь шанс уйти подобру-поздорову. Катька встряхнула каштановой шевелюрой, завизжала истошно и заехала обидчику ногой в пах. Досмотреть шоу Устинову помешал оппонент. Приложил, зараза, со всего размаху под дых и, пока Борис
Двигатель взревел, колеса завизжали в резком развороте, и происшествие себя исчерпало.
Катя удивленно уставилась на Бориса. Что это было? Неужели это было с ними?
— Немедленно домой, — скомандовал Борис. — Рекса, ко мне!
В квартире Катерина привалилась спиной к стене коридора и прохрипела:
— Что это было?
Борис удивленно раскрыл глаза:
— У тебя надо спросить, во что ты, подруга, вляпалась.
Он тяжело дышал, грудь вздымалась и опадала, как кузнечные меха.
— Ой… — Катя затряслась мелкой дрожью и сползла на пол, — ой…ей… ей.
Почему-то на коленках она подползла к Рексе, принялась целовать в черно-белую морду. Слезы, крупные как горох, лились градом.
— Собачка моя дорогая… девочка… куколка… спасла меня…
— Прекрати! Посмотри, на кого ты похожа!
Катя глянула, ахнула: грязная с ног до головы, колени разбиты, щеки пылают.
—Иди, мойся. — Борис выглядел не лучше. — Сама справишься? Или помочь?
— Справлюсь.
Однако, едва Катерина осталась одна, ее снова развезло. В голове зашумело, горло перехватило от рыданий.
— Прекрати немедленно! — в дверях возник Устинов. — Это нервы, разрядка, возьми себя в руки!
Не переставая плакать, Катя переступила борт ванны, села на холодный чугун. Из одежды на ней было лишь белье. Устинов побледнел, губы скривились в странную гримасу, взгляд уплыл в сторонку.
— Понимаешь… — Катя подняла глаза. — Мне показалось…
Лицо Бориса не выражало ничего.
— Мне показалось, они шутили, забавлялись. Я даже почти не испугалась. Я легко могла вырваться. Да я почти и вырвалась.
Две мокрые тряпочки… кружево… тесьма… Катя, словно не замечала своей наготы, не отрываясь, смотрела ему в глаза. Звала? Проверяла? Борис дернул кадыком, глотнул слюну.
— Борька…
Катя провела рукой по его щеке. Сердце забухало майскими, грозовыми раскатами. Он мог протянуть руку и коснуться ее тела. Он мог не протягивать руку, он и так помнил гладкость ее кожи, терпкость губ, запах. Только бы не поддаться, стучало в висках.
Женская рука лаская? играясь? скользнула по потным и пыльным ключицам, погладила волосы на груди, замерла.
— Катя! — голос Бориса хлестнул плетью. Опомнись, требовали интонации.
— Ладно, — усмехнулась Катерина. Разочарованная? Рассерженная? Обиженная? Ох, как не хотелось гадать. — Иди, мойся, — вернула
— Слышишь, мобильный надрывается? Небось, женишок места себе не находит.
За шумом воды Борис не слышал разговор. Насторожила тишина. Острая, пронзительная.
— Борька! — Катя с криком рванула дверь. Губы тряслись от истеричного возбуждения.
— Что, что такое?! — Теперь он забыл о своей наготе. Застыл в ожидании ответа. — Ну?!
Катя протянула трубку.
— Алло!
— Борис? Это Степан. Не отпускай Катерину никуда и не оставляй одну. Понял? Я еду.
Понял, не понял, докладывать было некому. Рубленные команды: не отпускай, не оставляй, сменили гудки, короткие и частые. Тьфу ты, Борис выругался. Богунского он терпеть не мог.
Всем Катькиным ухажерам чего-то не хватало. Кому ума, кому характера, кому царя в голове. Богунскому, чтобы завоевать Катерину, не хватило времени. В мае внезапно от разрыва сердца умерла Ольга Петровна, Кате сразу стало не до любви и Степа — высокий, красивый, богатый, умный, добрый, заботливый оказался не у дел. Не помогло даже предложение руки и сердца. В июне Катя все же перебралась в особняк Богунского. Но выдержала там недолго и в июле вернулась домой.
Однако отделаться от Богунского оказалось не так-то просто. Второй месяц кряду отставной жених старался реанимировать отношения с бывшей невестой.
— Степан сказал, что видел, как я взорвалась.
— Взорвалась?!
Борис наспех вытерся, отшвырнул ногой одежду, грязным ворохом, лежащую на полу, потребовал:
— Дуй ко мне, возьми белье, джинсы, футболку, быстро.
Катерина вернулась с охапкой вещей. И нет отдать; бросилась на грудь. Прижалась, вцепилась в плечи.
— Борька, Боречка… — залепетала, — что происходит? Мне страшно.
Пропади все пропадом. Устинов ткнулся губами в каштановые пряди, почувствовал, как в груди дробится на колючие кусочки глыба льда, забормотал всякий бред.
— Катя, Катенька…
— Нет.
Что нет? От чего ты отказываешься, окаянная? Что хочешь? Зачем глядишь глазищами зелеными? О чем думаешь?
— Одевайся. Сейчас Степа явится.
Степа пожаловал буквально через пять минут. Прижал к себе Катерину, с явным облегчением признал:
— Жива, — и сразу начал командовать. — Мы немедленно уезжаем.
Борис, сдерживая раздражение, спросил:
— Кто взорвался? Почему ты решил, что это Катя?
Богунский нервно махнул рукой:
— Девушка была очень похожа на Катю. Очень! И платье такое же, синее с белым воротником. И каштановые волосы! И рост! И лицо! — От страшных воспоминаний голубые Степины глаза наполнились ужасом. — Потом она поздоровалась с Володей! А он ей ответил.
Володя — бывший Катин и Борин одноклассник недавно устроился, по протекции Богунского охранником в магазин неподалеку от Катиного офиса.