Трехглавый дракон
Шрифт:
– С кафедры, с кафедры, - подтвердил секретарь, поглядев на часы.
– Мне пора. Знакомьтесь. Машина во дворе. Горючего - полный бак… Ораз, будешь помогать товарищам изловить трехглавого дракона. Это
, как раз то, о чем ты мечтал. До свиданья, товарищи! Желаю успеха!..
– и Нуриев вышел.
Марбух с полминуты глядел улыбаясь на мальчика и молчал. Потом снял очки, сощурился и негромко сказал:
– Давай, Ораз, сделаем так: сперва узнаем, что за штука трехглавый дракон, а потом уж организуем антирелигиозную лекцию.
ЧЕРЕЗ ПУСТЫНЮ
Виллис,
Передо мной покачиваются два затылка: иссиня-черный Ораза и медно-красный от загара Марбуха. Ораз ведет машину осторожно и точно, как заправский шофер. На коротких остановках он обходит ее и поочередно лягает все четыре колеса. Разговаривает мало и только с Марбухом. Я, наверно, не внушаю ему большого уважения. Для ученого у меня слишком молодой вид: нет лысины и вообще… Но ведь у меня есть мелкокалиберка! Вот чем я укреплю свой авторитет!
На привале я нарочито небрежно пощелкал затвором, прицелился в белый камень, лежащий в ста метрах и нажал на спуск.
Бах!!!
– никакого впечатления. Бах!
– опять мимо. Что за черт! Может быть, сбита мушка? Я же хороший стрелок!
– Вы неверно определили расстояние, - негромко подал голос наш шофер.
– Мне отец говорил, что в пустыне расстояния трудно определять без привычки.
– А кто твой отец, Ораз?
– спросил я.
– Полковник… у нас вея семья военная.
Он протянул ко мне руку и… я вложил ему в ладонь приклад тозовки.
Бац!
– щебень так и брызнул. Бац!
– камень откатился и исчез.
Нечего сказать, укрепил я свой авторитет!
Часа в четыре дня мы свернули с дороги и помчались по гладкому такыру, как по асфальту, к югу.
Но такыр скоро кончился и началась кочковатая со слабым наклоном равнина.
Маков и тюльпанов стало еще больше, - временами виллис будто плыл по красному морю. Потом начались предгорья. Машина выла, но лезла все выше и выше. Бесчисленные сухие русла пересекали наш путь. Узкие долинки заросли жесткими, как проволока, кустами чия.
Ораз резко затормозил:
– Можно взять бинокль, Марк Борисович? Я поищу отару Нур-Мухаммедова.
Мальчик встал на сидение, широко для устойчивости расставил ноги и поднес бинокль к глазам.
Прошло несколько минут.
– Там!
– наконец сказал Ораз и протянул руку чуть левее нашего направления. Там на склоне лежала лиловая тень от облака. Но вот оно сползло в долину, и мы ясно увидели сотни белых точек.
Первым нас встретил такой свирепый пес, что я от души пожелал ему скорее попасть на обед к дракону. Вслед за ним подбежал высокий старик в черной папахе до неба.
– Йолдаш! Йолдаш! Салам! Салам!
– бормотал он, пожимая наши протянутые руки. Говорил он по-русски
До чего красивый старик! Лет ему, наверно, под восемьдесят, а седины не видно. Рот так набит крупными желтоватыми зубами, что невольно вспоминаешь о хорошем початке кукурузы.
Он внимательно оглядел наше снаряжение и покачал головой при виде мелкокалиберки.
– Такого зверя надо большой пулей, разрывной пулей бить.
– Сохранились ли следы зверя?
– спросил Марбух.
– Пошли!
– кратко ответил чабан.
Он сказал что-то своей страшной собаке и она принялась собирать разбежавшихся овец. Я думал, старик будет ждать, когда вся отара войдет в загон, но я ошибся.
– Пошли. Она знает, что делать.
С четверть часа мы тянулись за стариком. Ораз вскочил в виллис и машина, фырча, заковыляла рядом с нами.
– Вот, - остановился старик.
– Здесь шайтан выскочил из-за того бугра и схватил самого лучшего барана. Какой баран! Какой баран! Шерсть - шелк. Чистый шелк. Курдюк… вот такой, - тут чабан расставил руки.
– А шайтан схватил и перекусил его, как мягкую лепешку…
– Простите, - вежливо сказал я, - а что делали остальные головы? Ведь их было три?
– Валя!
– закричал Марбух.
Нур-Мухаммедов с обидой посмотрел на меня:
– Не веришь? Смеяться хочешь?
– Да что вы!
– смутился я.
– Я без умысла…
Старик, пробормотав что-то по-туркменски, отвернулся от меня.
– Могли ли мои старые глаза ясно видеть, - обратился он к Марбуху, - если страх й гнев совсем закрыли их. Мой пес Юлдуз кинулся на зверя. Я слы-шал, как он дрался с ним. Когда пришел в себя, не было ни зверя, ни барана, ни Юлдуза. Крови было много-море крови, но прошли дожди и все смыло, все.
Мы долго бродили по кочковатому склону, ища хоть чего-нибудь, что могло бы послужить путеводной нитью.
– Вот!
– вдруг закричал Марбух и снял с куста большой клок овечьей шерсти. Но где доказательство, что это шерсть от растерзанного барана? Марк Борисович долго обнюхивал свою находку, потом вздохнул и бросил.
– Давайте ходить по кругу, - предложил он.
– Мы должны пересечь обратный путь дракона. Он тащил барана. Значит, следы должны быть глубокими. Начнем.
В центре мы поставили виллис, усадили в него старика, а сами стали ходить по спирали. Сколько мы сделали витков, - сказать трудно. Я уже стал терять терпение, как вдруг увидел на глинистом взлобке огромный, чуть размытый след. Я. так удивился, что остановился как вкопанный…
– Валя! Что с вами?
– крикнул Марбух, - не отставайте!
«Ага, - подумал я, - след-то нашел я! Вот вам «скептик и насмешник».
– Сюда!
– позвал я, кружа над головой полевую сумку.
– Сюда!
Все бросились ко мне…
Марбух опустился на колени и вынул измеритель:
– Я бы сказал… - начал он, - я бы сказал, что это след варанус гризеус…
– Что говоришь?
– не понял чабан.
– Это след серого варана.
– Э, нет, - возразил старик.
– Варана знаю. Он не то что с бараном, и с собакой не справится. Варан что… яйцами питается.