Трехручный меч

Никитин Юрий Александрович

Однажды деревья все-таки остались за спиной, а впереди распахнулись желтые поля пшеницы, ячменя, овса. По равнине кое-где округлые холмы, их облюбовали под виноградники, так жадные к солнечным лучам, на лугах тучные стада коров, множество овец, в озерах и прудах плещутся гуси, утки, иной раз их столько, что почти закрывают всю воду.

Мы ехали, осторожно расспрашивая о дороге к морю, купили коня для вьюков, ночевать старались в лесу, не привлекая внимания. Поля выглядят ухоженными, дома сперва тянулись глинобитные, затем и вовсе из добротных бревен. Дважды

видели настоящие замки, правда — деревянные, всего из одного здания, но зато вокруг настоящий частокол, ворота, двое стражников. Это и есть замок, а каменные замки — это уже шик, блеск, это богатство и мощь, это верхняя ступень могущества. Такие замки встречаются не часто, это настоящие крепости, из ничего не вырастают, строят их десятки лет, такое возможно только на давно и прочно захваченных землях.

Солнце опускалось, я завертел головой, выискивая место для ночлега. Деревья мелкие, а я уже привык к люксовой роскоши огромного дуба, под могучими ветвями которого в самом деле, как в гостинице для королей. К тому же из-под дуба всегда, именно всегда бьет родник с чистой прозрачной водой, насыщенной необходимыми минералами в нужной концентрации и без всяких нитратов и пестицидов, а вокруг бродят напрашивающиеся на вертел молодые зайцы, жирные кабанчики и нежные сочные олени.

Волк потянул носом, буркнул:

— Дымом пахнет…

— Дракон тренируется в прицельном огнеметании? — спросил я.

— Нет, человеческий дым.

Я не стал поправлять, что из человека дым не идет, мы не драконы, вдруг да кто в самом деле с сигарой гуляет по лесу, а ворон торопливо каркнул:

— Я еще раньше заметил, но не стал говорить…

— Почему?

— Мой лорд, не станешь же ты освящать своим высоким присутствием какую-то лесную хибару?

Я подумал, согласился, но что-то уж слишком часто мои спутники подсказывают, что делать и как думать, это почти то же самое СМИ, что руководит нами пожестче дядюшки Джо, и после такого согласия повернул коня.

— Едем. Посмотрим на хибару.

— Мой лорд…

— Едем, — оборвал я. — Или требуешь смены лидера? Волк проворчал:

— Нет, мой лорд, субординация есть субординация… Не знаю, кто ее установил и зачем эта нелепость, но таков Закон, так что мы с наглым пернатым почтительно следуем, не возражая даже и не обсуждая…

— …Что само по себе удивительно, — каркнул ворон.

Лапы сильно толкнули в плечо, этот пернатый взлетает, как будто кузнечик какой, обязательно надо лягнуть меня копытами, скоро плечо превратится в сплошной синяк даже под перевязью. Волк проводил его завистливым взглядом, проворчал:

— А мне не надо летать, у меня — нюх!.. Отсюда вижу в запахах.

— И что видишь?

— Народ живет бедно, мой лорд. Ни одного коня!

Я сдвинул плечами:

— А что с конями в лесу? Разве что бревна подволакивать ближе… А если одной охотой живут, то кони ни к чему…

Деревья расступились, посреди просторной, залитой солнцем поляны аккуратный домик на высоких столбах. Я решил было, что здесь бывают наводнения, не зря же домик так

высоко, но реки поблизости не видно, да и место не в низинке, потом предположил, что здесь когда-то была река, но высохла, однако домик все тот же…

Покрутил головой, от усталости мысли совсем путаются, реки за год-два не высыхают, а вот древесные домики в труху рассыпаются быстро. В это время домик качнулся, послышался скрип бревен, бревна чуть сдвинулись, я с изумлением увидел, что это вовсе не бревна с неснятой корой, а толстые птичьи ноги. Широкие трехпалые лапы стоят крепко, вогнав в землю толстые загнутые когти.

— Господи, — вырвалось у меня, — наконец что-то родное!

Волк взглянул на меня остро:

— Здесь ваши родственники?

— В какой-то мере, — ответил я с умилением. — В какой-то…

Волк оглянулся на руины старинного замка.

— Не понимаю, — проворчал он. — Если уж выбрать для житья лес, то почему здесь, а не в замке? Там можно отстроить, привести в порядок…

— Не понимаешь, — ответил я с чувством полнейшего превосходства. — Умом Россию не понять, аршином общим не измерить…

— Но в замке удобнее!

— А здесь к природе ближе, — объяснил я. — И вообще…

— Да, милорд?

Я сказал, осердясь:

— Вообще! И однако совсем не то же самое, что отнюдь!

Рогач послушно остался на месте, когда я покинул седло, а я, поигрывая плечами, чтобы напомнить себе о трехручном мече за спиной, пошел к избушке. Скрип повторился. Избушка явно развернулась чуть-чуть, держа меня на прицеле двух окон. Я сказал громко:

— Избушка-избушка, повернись к лесу анусом, а ко мне… а, ты уже все правильно, молодец, все понимаешь… Хозяйка дома?

Избушка не двигалась, но я был уверен, что молча рассматривает меня и туповато решает, запрягать или погодить еще, как с реформой ВПК. Я повторил громче:

— Ау, хозяйка дома?.. Или хотя бы кот, что ее замещает?

За спиной ощутил приближение волка, хотя тот не хрюкал и не топал, разве что трава шелестит, чуткий я стал что-то, скоро в ночи буду просыпаться с криками. Волк проговорил:

— Там нет никого.

— Как это? — удивился я.

— Да так. Пусто, мой лорд.

— Не может быть, — сказал я твердо. — Должна быть! Как это, избушка есть, а бабы нет? Спит, наверное. Старые люди спят долго.

— А старые волки как раз мало.

— Да? Ну, может, и люди в старости мало спят. Но тогда… ах да, в старости все глухие, как тетери. Щас я покричу погромче…

Он сказал настойчиво:

— Мой лорд, можете кричать хоть до скончания веку, но там пусто. Я же чую! Мы, волки, чуем запахи в сто пятьдесят тысяч раз лучше, чем вы, люди.

— Здорово, — восхитился я. — А собаки, что от вас пошли, уже только в пятьдесят тысяч… Значит, в запахах ты видишь пустую комнату?

— Нет, — ответил он. — Там еще на поперечной балке сидит филин. Спит, что и понятно — день. Старый филин, сытый, на крыльях перья потерты, а на брюхе пух свалялся. На правой лапе плохо гнется средний палец… Я покрутил головой: