Тренер: молодежка
Шрифт:
— Ну как, я же им сказал, что когда идти можно будет, нас сразу из ЦИПО известят, — выплеснув первые эмоции, полузащитник скинул с плеча спортивную сумку. — Мне сестричка сказала, что тебе одеть нечего?
— Как видишь, одет в то, что есть, — подтвердил я, окидывая взглядом больничную пижаму.
— Понял, ну смотри, — Чер*нков достал из сумки спортивный костюм со спартаковской эмблемой, вручил. — Ну ка? Примерь, должно подойти.
Костюм был свёрнут в рулон, но когда я его развернул, то увидел, что тот хорошо мне подойдёт по размеру,
— Пойдёт? Это я у Роди*нова позаимствовал, только ему не слова, — подмигнул полузащитник.
— Рот на замок, вообще не вопрос.
— Переодевайся давай. Если что, шорты у меня тоже есть… мои правда. И не первой свежести, не успел постираться.
Я решил не выдумывать велосипед и переоделся прямо на лавке. Пока дают надо брать, что называется. Думал сначала шорты попросить, предположив, что аппарат Иллизарова в штанину не влезет при всем желании, но не понадобилось. Оказалось достаточно штанину аккуратненько подвернуть и железяка на ура проходит.
Одевшись, скомкал больничную пижаму и оставил лежать на скамье. Хотелось верить, что она больше никогда не понадобится.
— Ну у тебя и видок, Ванек, на Терминатора смахиваешь, — прокомментировал Федор.
Выглядел я действительно странновато, жутковато даже с железной бандурой на ноге. Но всяко лучше, чем идти в город в пижаме.
— Ну что готов, пойдём? Не надо тебе никого предупредить, справку там взять, подпись подмахнуть? — полузащитник плечами пожал. — Рассчитаться может просят?
— Меня уже выписали, — я кивнул на документ, лежавший на лавке.
— А это? — указал полузащитник на аппарат Иллизарова. — Не надо эту бандуру с ноги снимать?
— Не, Федь, это со мной останется. Ты ж сам видел — перелом жуткий был…
— Понял, останется и останется. Ладно… я конечно думал тебе Константин Иваныч звонил и вы пообщались, у нас же сегодня празднование в столовке намечается. — Чер*нков щелкнул увещательным пальцем по сонной артерии. — За Кубок в смысле чествование. Всех позвали. Меня твоя медсестра считай на выходе из квартиры застала Только не говори, что не знал! — добавил Фёдор, видя как я удивился его словам.
— Видимо позвали всех, да не всех. Первый раз слышу о чествовании, а Константин Иваныч если и звонил, то мне ничего не передавали.
— Ну Иваныч наверное думал, что ты к тому моменту не оклемаешься, — предположил Чер*нков. — Ладно чего гадать на кофейной гуще, этот кубок твоя заслуга прежде всего, так что пойдём. Тебе может помочь как? Поддержать?
— Сам справлюсь, не надо.
Передвигался я еще тяжело, хоть и приноровился на костылях как сайгак скакать. Фёдор все же помог мне подняться с лавки, взял выписку, себе в сумку сунул не глядя. Ну и двинулись к выходу.
Чер*нков казался отличным мужиком — открытым и чутким, безо всяких налетов звездной болезни, на которую у полузащитника имелись все основания — популярность футболиста в народе просто зашкаливала. В
Пока ковылял на костылях к двери, Федор дошёл до выхода из больницы, выглянул в окно, макушку почесал.
— Слушай, Ванек, чего спросить хотел, а тебе оно точно надо сейчас с журналистами твою травму мусолить? Может переждет?
— С журналистами? — переспросил я, не совсем понимая суть вопроса.
— Угу, — подтвердил полузащитник, выглядывая в окно. — Они ж не слезут, а у нас времени не то, что много. Опаздывать совсем не хочется, да и Иваныч не любит опоздания, сам знаешь.
— Честно говоря не понимаю о чем ты…
Я запнулся, потому что подошёл к окну и увидел там целую толпу журналистов, не пойми откуда взявшуюся. Я то никого и никуда не звал.
— Не ты их пригласил? — удивленно уточнил Федя.
— Нет конечно!
— Блин, кто-то в больничке похоже о твоей выписке слил. Вот заразы и совесть же людей не мучает. За рубль готовы с потрохами продаться.
— Может они не меня ждут? Мало ли — отделение дополнительно в ЦИПО открыли? — предположил я.
Фёдор посмотрел в ответ таким взглядом, что вопрос снялся сам по себе. С другой стороны, ничего удивительного в том, что журналисты столпились у входа, тема травмы Иванова и как следствие возможного завершения карьеры в разрезе из рук вон плохой игры «Спартака», занимала первые полосы всех газет и журналов. Нет Иванова — нет народной команды, гласили заголовки. Но наглости журналистов в 1989 году было далеко от наглости их местных коллег, особенно из числа папарацци. Те бы уже до палаты добрались. А эти даже внутрь не заходят.
— Походу они за эксклюзивными кадрами охотились, Вань, — предположил Федя.
Я представил первые полосы завтрашних газет с собственной фотографией на костылях и с аппаратом Иллизарова.
— Так, придумал — делаем, как делали в Минске! — предложил полузащитник, поднимая указательный палец.
— Напомни хоть, как делали? — попросил я, понятное дело не помня, как обстояли дела в Минске — память прежнего тела все больше срабатывала на лица, а вот где и что происходило, с этим приходилось чуточку сложнее.
— Подсылаем подсадную утку к журналистам, только вместо Лени сегодня уткой буду я, отвлеку их и переключу внимание, а ты… — Федор сунул руку в карман и достал ключ с надписью «ВАЗ» на тонкой металлической цепочке. — Держи, моя копейка за поворотом стоит, как заведёшь — ко входу подъедешь, и я на ходу на сиденье прыгну! Как тебе план?
— Ты пошутил про подъедешь? У меня ж на ноге железяка, только на механике ездить и сцепление выжимать!
— Блин, точно, ладно, — полузащитник задумался на миг. — Тогда на заднее сиденье ложись, а я следом прибегу!