Трепет. Годы спустя
Шрифт:
Пока пишу, пальцы жутко дрожат. А когда ответ на отправленное сообщение не приходит в течение пяти минут, мои нервы начинают трескаться. Почему так долго не отвечает? Он сомневается? Не хочет меня видеть просто так? Я ему больше не нужна?
Вибрация в руках засталвяет меня вздрогнуть. Он все-таки ответил...
С бешено колотящимся сердцем я читаю сообщение мужа.
"Конечно, Ян, давай встретимся. В шесть нормально будет?"
Нормально? Он еще спрашивает?
Я шмыгаю носом, потому что из глаз мгновенно начинают течь слезы то ли радости, то ли облегчения. Да я когда угодно
"Да. В шесть нормально" - нажимаю отправить и утираю слезы рукавом халата.
"Я за тобой заеду. Куда поедем? В "Middle" хочешь?"
"Middle" - это ресторан европейской кухни, в котором мы бывали множество раз. Он не совсем обычный, потому что расположен на веранде и вместо стульев там мягкие подушки на полу, а столики очень низкие, не выше двадцати сантиметров. Я всегда любила это место - оно романтичное и очень уютное, а еще там тихо, вкусно кормят и с веранды открывается потрясающий вид на ночной Нью-Йорк.
Душу греет тот факт, что Рустам предложил пойти именно туда. Все же с этим рестораном связано много светлых воспоминаний, много романтичных моментов, которые дороги нам обоим.
"Да. Я хочу. Я очень хочу".
"Тогда жди меня полшестого".
**********
Я ношусь по комнате, как заведенная, пытаясь выбрать, что надеть к вечеру. Рустам - был первым мужчиной, для которого мне захотелось выглядеть хорошо, первым, для кого я начала прихорашиваться в прошлом, и вот сегодня я снова хочу выглядеть привлекательной, потому что сама забыла, когда встречи с мужем, общение с ним было не ради поддержки, которая от него мне была так нужна, а просто ради любви, ради того взгляда, который четыре года назад свел меня с ума, ради его объятий и поцелуев, ведь мы почти перестали прикасаться друг к другу. Я - потому что боюсь до него дотронуться, Рустам - потому что... я не знаю, почему, может, потому что злится?
В итоге выбираю мягкие светлые брюки полуспорт и голубую блузку. Аккуратно вешаю приготовленные вещи на плечики и теперь размышляю, чем себя занять до вечера? Я же думать ни о чем не смогу, кроме предстоящего свидания...
А вдруг он не один приедет, а с Амилией? Нет, Рустам же понял, что я имела в виду встречу только вдвоем... Наверное.
В дверь громко стучат.
– Ян, мама сказала, что ты дома, можно войти?
– это Сашка вернулся с прогулки.
– Заходи, конечно.
Дверь тут же открывается, и вместе с Сашкой в комнату залетает Бульдозер. Пес подбегает ко мне и начинает облизывать руки - так он проявляет свою привязанность. В ответ я глажу его по холке и щекочу морду.
– Привет, красавец. Нагулялся?
– улыбаюсь негромкому тяфканью, затем перевожу взгляд на брата.
– Как погуляли, Сашуль?
– Нормально. С пацанами на поле бегали. Стив снова смеялся над моим акцентом, но Бульдозер его потом неплохо погонял. Теперь будет знать, как смеятся, - довольно ухмыляется братишка и садится на пол рядом с псом, скрестив ноги.
– Ты сегодня в хорошем настроении,
Все-то он замечает.
– Ты прав, Сашуль.
– Что-то хорошее произошло?
– Можно и так сказать, - отвечаю туманно. Не хочу говорить, что мое хорошее настроение свзяано с Рустамом, точнее, с нашей сегодняшней встречей, потому что Сашку я вообще стараюсь не посвящать в наши с мужем проблемы. Но брат сам до всего догадывается.
– Это из-за дяди Руса? Вы... помирились?
– А ты думаешь, мы руглись?
– Ну, Ян, я же не дурачок. Ты же не просто так у нас живешь. Да и слышал я некоторые ваши разговоры с мамой недавно. Я... знаю, что ты ребенка потеряла, - последнюю фразу брат произносит тихо-тихо и прикусывает нижнюю губу. Мне хочется плакать только от одного печального взгляда Сашки, которым он меня окидывает.
– Потеряла, Сашуль.
– Прости меня, что плохо себя вел, Ян. Тебе плохо было, а я и не знал... И в школе дрался. Если бы я знал, то я бы никогда-никогда не стал вести себя плохо.
– Ну что ты, родной... Все в порядке. Я знаю, что тебе жаль.
– Знаешь, Ян, дядя Рус... он хороший. Я бы хотел, чтобы вы помирились, и, может, у вас еще родится ребенок когда-нибудь. Ты с ним счастливее, чем без него.
Не в силах сдержать слез, я притягиваю Сашку к себе и крепко обнимаю.
Мой чуткий, заботливый братишка. Как же я тебя люблю. Как хорошо, что много лет назад я не отказалась от тебя, потому что у нас неродная кровь.
– Мы обязательно помиримся. Я обещаю. И ребенок у нас будет. Обязательно будет, Сашуль.
Пусть это будет другой ребенок - этого уже не изменить, не исправить. Но если выбирать между жизнью, в которой нет Рустама и нет нашего совместного ребенка, и жизнь, где мы снова попытаемся быть вместе, создать что-то новое, нового малыша - я выберу второй вариант. Даже если нам придется подождать. Даже если Эдие не поправится и Амилия решит жить с нами, а не с Майклом. Хотя об этом и думать страшно. Но не потому, что мне не хочется принимать дочь Рустама, а потому что я не хочу ничьей смерти и страданий, которые она за собой понесет.
Рустам приезжает за мной в половине шестого, как и обещал. Минута в минуту. Я все еще не уверена, приехал ли он один, поэтому, когда спускаюсь вниз, первым делом обращаю внимание, есть ли в машине Ами, но вижу только Рустама. Он не выходит из автомобиля, а ждет, когда я подойду сама.
Я медлю, потому что пытаюсь собраться с мыслями и угомонить бешеное сердцебиение. За весь день я так и не придумала, с чего начну разговор. Что скажу ему? Что сделаю? А что Рустам скажет? И скажет ли вообще хоть что-то?
Когда все-таки сажусь в машину и вдыхаю родной запах, муж первым здоровается со мной.
– Привет, Ян.
Я поворачиваюсь к нему и застываю.
– Привет, - отвечаю почти шепотом.
Мы смотрим друг на друга молча около минуты. Никто из нас не нарушает тишины. Мы будто впервые видим друг друга и сейчас пытаемся рассмотреть получше. От меня не укрываются круги усталости у мужа под глазами, заросшие щетиной щеки и подбородок, слегка отросшие волосы, которые сейчас касаются воротника белой рубашки.