Трепет
Шрифт:
С этим единственным приглашающим взмахом пальца, последняя крупица страха, которая могла остаться, казалось, полностью покинула Юджина, и он снова направился к ней.
Не сводя с него глаз, Веда открыла соседнюю дверь. Дверь вела в еще более темную комнату в конце коридора. Она исчезла в пустой комнате, зная, что страха будет недостаточно, чтобы помешать ему последовать за ней туда же.
Сегодня вечером Юджин Мастерсон узнает, что такое настоящий страх.
Внутри мрачной комнаты, освещенной только лунным светом, льющимся в куполообразное витражное окно
Веда, с трудом удерживаясь на ногах, достала из нагрудного кармана платья шприц с тиопенталом натрия. Она положила большой палец на поршень, когда шаги Юджина приблизились, терпеливо ожидая у черного, как смоль, дверного проема.
Его шаги становились тяжелее с каждой секундой, и Веда воспользовалась моментом, чтобы осмотреть аптечку, ожидавшей ее в углу комнаты. Ее серебряный скальпель поблескивал, готовый к использованию — и не только сегодня.
А еще восемь ночей после этого.
В тот момент, когда тень Юджина показалась из дверного проема, тьма внутри Веды начала исчезать.
Когда он вошел в эту дверь и поймал иглу ее шприца прямо в шею, тьма полностью исчезла.
Сегодня вечером она знала, что лучше не давать этой обезьяне всего лишь 75 мг.
Сегодня она положила большой палец на этот поршень, с трудом опорожняя 150 мг в вены Юджина без колебаний или задержки.
Почти мгновенно он потерял контроль над своими коленями. Они подкосились, заставив его опуститься на пол, как только Веда вынула иглу.
Его широко раскрытые от страха глаза встретились с ее глазами.
Веда впитывала в себя этот страх, как воду, мягко улыбаясь, когда он через несколько секунд отключился.
Сегодня вечером Конг узнает, что такое настоящий страх.
И, если она может повлиять на это, то этот страх будет преследовать его до конца его несчастной жизни.
Глава 22
На следующее утро, когда Гейдж сделал глубокий вдох и вдохнул аромат арахисового масла, яиц, бекона и ее тела, его глаза расширились. У него екнуло сердце. Тарелка, которую он осторожно поставил на обеденный стол, звякнула так громко, что он испугался, как бы она не разбилась, но обнаружил, что не может оторвать от нее глаз, чтобы проверить.
Веда прислонилась к куполообразному входу в столовую, одетая только в его белый махровый халат, стройная нога выглядывала из-под подола халата, волосы все еще были мокрыми после душа.
Но не влажная кожа, не шоколадное бедро и не сама ее сущность — чего всегда было достаточно, чтобы заставить его напрячься, — заставили его замереть посреди сервировки стола, пока бекон, шипящий на плите позади него, был опасно близок к тому, чтобы сгореть.
Нет, это была та самая улыбка. Та, что заставила ее глаза сощуриться, а зубы обнажиться. Пара колец, включая обручальное, сверкала на ее пальце, и этот
Он знал, что будет стараться всю жизнь, чтобы сохранить эту улыбку на ее лице.
Все еще зажимая розовый ноготь между зубов, она медленно подошла к тарелке, которую он только что поставил на стол, и села перед ней.
— Мой завтрак — произведение искусства, — прошептала она, ее голос все еще был хриплым от сна, пока она рассматривала три кусочка хлеба из цельной пшеницы перед собой. — Мне даже жалко его есть, — и она засмеялась, глядя на него снизу вверх.
Он намазал арахисовое масло на каждый кусочек тоста так, что получилась медвежья морда, использовал кусочки банана для медвежьих ушей и носа, а закончил картину черникой, которая стала глазами.
— Ты так очарователен, что я не могу этого вынести… — она приняла нежный поцелуй, который он запечатлел на ее губах, и он почувствовал, как ее взгляд обжигает его обнаженную спину, когда он возвращался к плите. — Даже наш одержимый дэт-металлом сын не сможет устоять перед твоими завтраками.
Гейдж хихикнул, успев к хрустящему бекону как раз вовремя, чтобы тот не подгорел.
— Думаю, мне придется придумать, как сделать для него лого групп Cannibal Corpse и Carcass из яиц и бекона.
— Просто намажь тарелку клубничным соусом, чтобы она стала похожа на место убийства. Или просто придай пище форму оружия. Подойдет любое оружие, но у меня такое чувство, что он будет неравнодушен к чему-то режущему.
Ухмыляясь, Гейдж оглянулся через плечо, заметив, что она ест только корочки тостов, избегая мордочку медведя.
— Давай, детка, откусывай. У тебя будет вся оставшаяся жизнь, чтобы наслаждаться моими произведениями искусства, хорошо?
Она улыбнулась ему и поверила на слово, больше не стесняясь откусывать тост так много, сколько могла.
— Ну, вот, — прошептал он, и его глаза удивленно расширились, когда во входную дверь постучали.
Веда посмотрела в сторону двери и встала.
Но Гейдж выключил духовку и подошел к ней, положив руки ей на плечи, чтобы она не вставала дальше.
— Ешь. Я разберусь.
Он быстро пересек дом, перепрыгнул через все три ступеньки, ведущие к двери, и распахнул ее настежь, щурясь от утреннего солнца, ворвавшегося с ясного голубого неба.
Детектив полиции Тенистой Скалы, стоявшая по другую сторону двери с очками-авиаторами на глазах, подняла золотой полицейский значок. Он поймал яркий солнечный свет, заставив Гейджа зажмуриться еще сильнее.
— Гейдж Блэкуотер? — спросила она, ее длинные каштановые волосы развевались на ветру.
— Да, это я.
— Я детектив Геллар из полицейского управления Тенистой Скалы. Не хотелось бы беспокоить вас так рано утром, но я надеялась задать вам несколько вопросов.
— Конечно… — Гейдж заглянул в столовую и увидел Веду, которая была слишком занята уничтожением своего завтрака, чтобы понять, что происходит. Он снова покосился на детектива. — Все в порядке?
— Я бы так не сказала. На Юджина Мастерсона напали.