Трещина во времени
Шрифт:
– И это еще одна причина, по которой я бы хотел их предупредить.
– Их?
– Я же сказал тебе: она там с двумя подругами. Я даже не уверен, что это именно миссис Что-такое сперла простыни, хотя она вполне на такое способна.
– Но что она собирается делать с такой кучей простынь?
– Я сам хочу ее спросить, – сказал Чарльз Уоллес, – и предупредить их об осторожности. Не думаю, правда, что они позволят кому-то себя поймать, но мы все равно должны подумать и о такой возможности. Иногда на каникулах мальчишки
Они какое-то время шли молча под пологом благоуханного леса, неслышно ступая по опавшим сосновым иголкам. Высоко над ними ветер пел свою песню среди ветвей. Чарльз Уоллес просунул ладошку в руку Мэг, и этот трогательный детский жест задел какую-то струнку в душе у Мэг, так что тугой узел у нее в груди начал потихоньку распускаться. Она знала, что Чарльз любит ее такой, какая она есть.
– Сегодня опять было плохо в школе? – спросил он ее.
– Да. Я поругалась с мистером Дженкинсом. Он говорил гадости о папе.
– Знаю, – серьезно кивнул Чарльз Уоллес.
– Но как ты узнал?
– Я не могу этого объяснить, – Чарльз Уоллес покачал головой. – Ты как будто сама мне говоришь, вот и все.
– Но я же ничего не говорила! Тебе только кажется, что ты знаешь!
– Я всегда знаю о тебе все, – сказал Чарльз.
– А как же близнецы? – спросила Мэг. – Ты и про них тоже все знаешь?
– Думаю, я мог бы, если бы захотел. Если бы я им был нужен. Но это не так-то просто, и я думаю только о тебе и о маме.
– Ты хочешь сказать, что читаешь наши мысли?
– Нет, не думаю, что это так, – смутился Чарльз Уоллес. – Это как читать на чужом языке. Например, если я очень сильно постараюсь, то начинаю понимать, о чем ветер шепчется с соснами. И ты как будто говоришь мне непред… непредумышленно. Это хорошее слово, да? Я опять сегодня просил маму посмотреть для меня кое-какие слова в словаре. Наверное, мне давно пора научиться читать самому, только боюсь, что тогда на следующий год мне станет еще хуже в школе – ведь я уже все буду знать сам. По-моему, лучше пусть люди продолжают считать, что я не очень-то умный. Тогда они не будут так меня ненавидеть.
Где-то впереди громко залаял Фортинбрас. Это был тревожный лай: так он предупреждал хозяев, что к дому подъезжает машина или что кто-то приблизился к двери.
– Здесь кто-то есть, – испуганно воскликнул Чарльз Уоллес. – Кто-то бродит возле дома! Бежим! – и он что было сил припустился бежать. На опушке Фортинбрас заливался лаем, стоя перед каким-то мальчишкой.
Они, запыхавшись, побежали к ним, и мальчишка сказал:
– Скажите своей собаке, чтобы заткнулась!
– Это кто такой? – спросил у Мэг Чарльз Уоллес.
– Это Кельвин О’Кифи. Он в сборной школы по баскетболу, но учится на год старше. Он у нас восходящая звезда.
– Я же свой, старик! Я тебя не трону! – обратился
– Форт, сидеть! – скомандовал Чарльз Уоллес, и пес послушно уселся, но не сводил настороженного взгляда с чужака. В его пушистом горле все еще клокотало низкое рычание.
– Ну, так, – Чарльз Уоллес по-хозяйски упер руки в бока. – А теперь говори, чего тебе здесь надо.
– Я могу спросить вас о том же самом! – мальчишка явно начинал злиться. – Вы ведь из семьи Мурри, верно? Но это уже не ваша земля! – он двинулся было прочь, но Фортинбрас зарычал так, что ему пришлось остановиться.
– Расскажи мне все, что знаешь о нем, Мэг, – велел Чарльз Уоллес.
– А что я могу о нем знать? – удивилась Мэг. – Он старше меня, и он нападающий в баскетбольной команде.
– Только от того, что я выше остальных, – с некоторым смущением добавил Кельвин. Он действительно был высокий для своих лет и ужасно костлявый. Худые запястья торчали из рукавов свитера, а потертые вельветовые брюки не закрывали лодыжек. Рыжие волосы давно нуждались в стрижке, а лицо покрывала целая россыпь веснушек. Зато глаза сияли необычайной яркой голубизной.
– Говори, что ты здесь делаешь, – произнес Чарльз Уоллес.
– Это что, урок? Разве это я тут считаюсь болваном, а не ты?
Мэг моментально разъярилась, но Чарльз Уоллес на удивление добродушно ответил:
– Да, ты прав. Но если ты хочешь, чтобы я отозвал собаку, то лучше отвечай.
– Для болвана ты чертовски умен! – сказал Кельвин. – Я просто хотел удрать подальше от своей семейки.
– А что у тебя за семейка? – кивнул Чарльз Уоллес.
– У них у всех сопливые носы. Я третий по счету, а всего нас одиннадцать. И я вундеркинд.
– И я тоже, – просиял Чарльз Уоллес.
– Это не имеет отношения к спорту, – уточнил Кельвин.
– И у меня тоже.
– Я скорее имел в виду биологию, – неуверенно добавил Кельвин.
– Изменения в генах, – бойко процитировал Чарльз Уоллес, – проявляются у потомства в признаках, несвойственных родителям, но передаваемых следующим поколениям.
– Ушам не верю! – вырвалось у Кельвина. – Мне же рассказывали, что ты вообще говорить не умеешь!
– Считая меня болваном, люди могут надо мной смеяться, – сказал Чарльз Уоллес. – И зачем мне их разочаровывать? Тебе сколько лет, Кел?
– Четырнадцать.
– А в каком ты классе?
– В седьмом. Я первый ученик. Слушай, вас никто не звал прийти сюда сегодня?
Чарльз Уоллес, все еще удерживая Фортинбраса за загривок, вперил в Кельвина недоверчивый взгляд.
– Что это значит – звал?
– Ты все еще мне не веришь? – пожал плечами Кельвин.
– Я вообще недоверчивый.
– Так значит, ты мне не скажешь, зачем сюда пришел?
– Мы с Мэг и Фортом решили прогуляться. Обычное дело. Мы часто гуляем втроем.