Третье правило возврата
Шрифт:
- А целитель?
– внезапно понимаю я неполноценность команды.
- А на его место я с удовольствием рекомендовал бы вас, Виола, - загадочно улыбается Аврелий.
Я спокойно развожу руками:
- Во мне больше нет света.
- Это верно, - соглашается мужчина.
– Но психокинетизм подразумевает не только сведение людей с ума, - о, я знаю, это такая маленькая месть за фотографию Александры Гард. Во всяком случае, Фреда я вспоминаю тут же. Гард все же умнейший из интриганов...
– На что были направлены ваши действия последние полгода, проведенные в лечебнице, Виола?
- На контролирование
- Я хотел бы предложить вам заняться его развитием. Целительство необязательно может иметь под собой природу света, как вы привыкли к нему относиться, - замечает Гард.
– Чтобы избавить человека от недуга, вам достаточно как следует захотеть этого. Подумайте над моими словами на досуге.
Он зарождает в моей душе странную надежду. Если я могу пожелать чьего-то выздоровления, то, выходит, Фред...нет, сначала нужно разобраться, как именно в этом направлении работать.
- Состав команды Гриона. Поименно, - усвоив сказанное, продолжаю я.
– Желательно - с полными досье на природу их дара.
- Конечно, - Гард снова роется в столе, на этот раз выуживая оттуда папку поменьше.
– Пожалуйста. Думаю, вам стоит познакомиться с группой лично. Я распоряжусь, чтобы Грион доставил вас в штаб сразу после нашего разговора.
- Сразу?
– недоумеваю я.
– Я разве свободна?
- Протокол беседы с Исповедником Грион вскоре отправит стражам правопорядка. Вам останется только забрать из лечебницы вещи.
- И...все?
– я откровенно удивляюсь.
– И вы выпустите меня на волю, несмотря на то, что я опасна для общества?
- Сейчас?
– уточняет Гард.
– Нисколько не опасны, это подтвердил Исповедник. Ваше преступление - самооборона в чистом виде, даже если допустить неподконтрольность стихии во время перерождения. Вас оправдали бы уже за то, что Ангел попытался убить элементаля. Но поскольку этот момент мы с вами оговорили, вполне хватит чистейшей самообороны. Другое дело - этого может не принять общественность. В этом случае я хотел бы предложить вам пока пожить в месте, защищенном от посягательств.
- Если там будет возможность тренироваться - желательно со спортивным залом - я согласна. Мне также хотелось бы узнать о состоянии своих счетов.
- Разблокируются в течение суток. Затем, как и любому служащему нашей организации, вам назначатся жалование и некоторые льготы. По окончании сотрудничества вы вольны оставаться работать в инквизиции или попытаться найти свое призвание собственным путем.
- Вы уверены, что Ангел найдется?
– а сама в это время думаю, что неплохо было бы определиться с призванием после того, как расправлюсь с подонком.
- Более чем, - кивает Гард.
– У меня предчувствие на такие вещи...
Это значит, что рыбка поймается на удочку, заглотив наживку. И меня в таком случае попросту могут съесть. Не самый худший вариант, если задуматься. Только ведь Гард, даже несмотря на смерть жены, Ангела убивать не станет, ему правосудие нужно.
- Если это возможно, мне нужны отдельные апартаменты, - вспоминаю я предложение о заселении. Несколько часов в день я трачу на медитации.
- Это вполне реально, - Гард на мгновение погружается в себя.
– Знаете, я бы даже предложил вам обосноваться в
– Там вполне уютно и есть, где развернуться, поверьте.
С этими словами он приближается и протягивает мне обе папки. С подробностями дела я ознакомлюсь позже, а вот на команду хочется посмотреть уже сейчас. Артефактор и связист моего внимания не привлекают, кроме того что оба блондины и последний - обозначенный просто "Маки" - явно недавно перешагнул порог совершеннолетия. Но гении все и должны быть такими, иначе никак. Мастер по заговоренным вещам имеет вид усталый, но вполне приличный, и зовется Куинном О'Саливаном. Глаза голубые и умные. Сработаемся, думаю. А вот вид "аналитика места преступления" вызывает во мне чувство брезгливости. Ибо жена Фредерика Фроста четко ассоциируется в моем понимании с прилипалой, которой по счастливой случайности не достался Грион. Она даже к инквизиторам вслед за ним подалась...все еще рассчитывает на что-то?
- Вы уверены, что сводить нас с Валькери Фрост - это хорошая идея?
– я отрываюсь от бумаг и замечаю, что Гард сидит на краешке своего стола, с интересом разглядывая меня.
- Где, как не во время совместного труда, вы сможете доказать ей, что не пытались убить ее мужа?
– проницательно замечает Аврелий.
– К тому же она хороший специалист. Вы - важный свидетель и член команды в будущем. Вам в любом случае придется столкнуться друг с другом.
Только не под началом Гриона...только не тогда, когда путь к нему для Кири открыт и горит зеленым светом. Я трясу головой, отгоняя ненужные мысли, и только сейчас понимаю, что и это Гард продумал до мелочей. Только как он вообще планирует раскрыть дело Ангела, когда в этой самой команде Гриона с моим появлением начнется обратный отсчет перед очередным масштабным взрывом?
- Аврелий?
– я обращаюсь к мужчине с внезапным порывом.
– Если бы я не поддалась на ваши уговоры и не вняла запугиванию, предложенному Грионом, вы, как стратег, на что решили бы надавить в качестве последнего шанса?
Гард странно улыбается и вновь достает папку с фотографиями. Затем отделяет один из снимков, показывая мне женское предплечье с высеченными на нем крыльями.
- Астрэйа Ризандер. Тридцать пять лет. У нее осталась годовалая дочка, и убитый горем отец не знает, что сказать ей, когда подрастет, о том, куда пропала мама. У меня убили жену. Вам не кажется, что такому стратегу, как я, просто необходимо знать некоторые струны человеческой души, более всего подверженные влиянию эмоций?
- Вы потеряли жену - Грион потерял все, - не соглашаюсь я с его последним доводом, однако понимая, что с мамой девочки Судья попал в точку: только ради этого я бы согласилась.
- Ошибаетесь, Виола, - тихо возражает Гард.
– Вы в силах вернуть ему то, что он потерял.
Он снова будит в душе что-то давно забытое, вгрызаясь своими словами в недра заледеневшей плоти, и я чувствую, как оттуда приходит еле заметный отклик эмоций. Влиял на меня Аврелий Гард или нет, но своего точно добился: отныне я начинаю ощущать чужую боль почти так же, как и свою.