Третий фронт

Вихрев Федор

Фалангер

А я уже был готов к запаху жаренного, осциллограф Степана, тестеры-мультиметры, паяльник Соджета, рацию Олегыча и мое связистско-радиоэлектронное погрузили в грузовик. Ноуты народ переупаковывал в «защищенные кейсы» которые могли уберечь их от осколков и воды, но с встроенными заранее самоликвидаторами в виде тротиловой шашки на 500 грамм и запала от гранаты, сделанные по моему совету Петровичем и к ним были приставлены погранцы из Особого Отдела коим я вдолбил мысль — «Эти ящики чтобы вынесли к нашим, во что бы то ни стало, а если не вынесете — чтобы немцам они не достались!» и объяснил как запустить самоликвидаторы.

Мне

оставалось только ждать начала выхода бродя по лагерю в полной выкладке с винтовкой, пистолетом в кобуре и ножом, в разгрузке с обоймами для «светки» и четырьмя гранатами, с самодельным маленьким плоским рюкзаком на спине где лежал второй БК с сухпаем и прочими полезностями. Моих «саперов»-самоучек Старинов еще в самом начале отмел к себе, так что был я один как перст. Мужики тоже суетились, командовали, готовились, один я был маялся дурью.

Была мысль напросится в экипаж броневика, но я её отмел как и мысль «влиться в экипаж» Т-26. Но я подавил и эму мысль твердо решив что «на броне я только еду». Потом поколебался между СУ-26-20-2 и мерсами со спарками 20мм и выбрал таки бывший ОТ-26. Броня потолще все-таки, живучесть повыше, а выскочить можно так-же быстро как и из грузовика. С экипажем я договорился что пока не начнется заваруха — я еду с ними на броне, при налете — беру на себя зенитную стрельбу. А вот если на нас выпрется мотопехота — я соскакиваю и валю со своей «светки» офицеров, они «косят» из своей спарки немцев самостоятельно. Потом — едем дальше.

Так мы и тронулись из лагеря…

Олег

Перед выходом с «Базы 2» я на Т-26 пошел в разведку посмотреть что в округе — Карбышев отпустил с условием чтоб я не надолго уходил. Но стоило мне отойти от базы километров на 20 как мне навстречу попалась немецкая колона. Уйти я не успевал. Все что я успел это подбить немецкий 231-ый что шел впереди потом в 26-ой тоже влип снаряд. Из танка я выскочить сумел. Но тут рядом что-то рвануло и наступила темнота.

Rilke

…лениво дымивший русский «Т-26» и сгоревший 231-ый кое-как тягачом оттащили к обочине. Мехвод и панцершутце, вполголоса матерясь, смотали тросы, уложив их вдоль бортов. Отошли к «панцеру» «иванов» и, дымя сигаретами, что-то высматривали там, делясь впечатлениями и тыкая пальцами на интересное только им. Санитары возились с ранеными, укладывая их в санлетучку. Убитых аккуратно уложили в кузов грузовика, и штабсфельдфебель Гризе деловито собирал жетоны, ссыпая их в конверт. Майор Венцель, старший колонны, распорядился выставить охранение, и, сообщив по радио вышестоящему начальству о случившемся, запросил о дальнейших инструкциях.

Пленный танкист, уже связанный, безжизненной куклой валялся на траве. Ассистентартц Дитц, примостившись рядом на корточки, пальцем брезгливо отодвинул ему веко. Внимательно посмотрел зрачок, скривившись, переместил палец на шею. Нащупав слабый пульс, начал считать ритм, смешно шевеля губами и смотря на наручные часы.

— И что там, Франц? — не выдержал адъютант майора, молодой совсем лейтенантик, белобрысый и лопоухий. Всю дорогу он он продремал в КШМ, проснулся лишь после взрыва броневика. И ничего не поняв спросонья, выскочил наружу, когда КШМ-ка резко затормозила. Пожилой гефрайтер Отто Раухе, личный ординарец майора, успел схватить прыткого вьюноша за полу кителя, и рывком вернул обратно к машине — рявкнув что-то непечатное…

Теперь Пауля Кенига обуревала неуемная жажда деятельности — он лез из кожи вон, стараясь хоть чем-то быть полезным. Майор, скрывая улыбку, направил его к санитарам,

с просьбой разузнать о состоянии раненых и выяснить все про захваченного «большевика»…

— Жив, сволочь большевистская, — поднялся, сплюнув, Дитц. Вытер руки салфеткой, поправил сбившийся слегка набок мундир, разгладил складки под ремнем.

— Только без сознания — судя по всему, шок от контузии, плюс возможное сотрясение мозга. Подносил нашатырь — не реагирует, реакция зрачка замедленная — в самом деле глубокий шок. Да ещё наши «зольдатен» добавили, — носком сапога он ткнул «ивана» в челюсть. Голова качнулась вправо — вся левая сторона лица представляла сплошной синяк, на подбородке запеклась кровь из разбитого рта.

— Так что можешь передать герру майору — русский транспортабелен, но сколько он так проваляется — черт его знает.

— Спасибо, Франц, побегу докладывать, — лейтенант быстро направился к группе офицеров, стоявших в отдалении.

«Шустрый парень», — ассистентартц, глядя вслед лейтенанту, неторопливо закурил, наслаждаясь сигаретой, — «сообразителен и голова на плечах есть, только ему опыта не хватает»…

(От автора — несмотря на активную антитабачную камапанию в Третьем Рейхе, военнослужащие отнюдь не стремились прекращать курить. Более того, сигареты быстро стали одним из ходовых товаров как в самой Германии, так на всей территории оккупированных стран. По слухам, ходившим в армии, сам Фюрер неодобрительно относился к курильщикам, утверждая, что «… мнение „солдат на войне не может жить без табака“ является ошибочным…» и собирается после победы запретить курение во всей армии, как это сделали в ВВС и на Дойче РейхсПост. Даже усилия ОКХ, которое снизило рацион до шести сигарет в день на человека, не особо и помогало — если учесть, что в минуты затишья солдаты могли дымить без ограничений. Правда, и тут не обошлось без подножки — не более 50-ти сигарет в месяц. Страждущие выходили из этого положения просто — обменивали на марки (табачные талоны), голубые или синие талончики с отрывным корешком, дававшие право на посещение «Puff»-ов.)

— Герр майор, — вскинул ладонь под пилотку Кениг, — раненные транспортабельны, нуждаются в отправке в госпиталь. Русский же без сознания — допросить не представляется возможным.

— Наверное, он ловко симулирует, — пробурчал гауптманн Хорст, командир первой роты — наиболее пострадавшей от «иванов», — хорошенько его приложить по ребрам, и сам вскочит.

— Сомневаюсь, гауптманн, — откликнулся майор Венцель, — после того, как его отмутузили ваши подчиненные, вряд ли в ближайшее время он сможет вообще встать.

— Лейтенант, что еще сказал асистентартц Дитц?

— Русский в шоке после контузии, и сколько он так проваляется — неизвестно.

— Шайзе, а так хотелось узнать — откуда они появились, если до линии фронта довольно далеко, — заметил начальник разведки оберлейтенат Цаукен, — не хотелось бы снова наткнуться на этих сумасшедших славян.

— Это точно, — майор тяжело вздохнул, представив, что будет со вверенной ему частью, если подобная стычка повторится и, не дай бог, неоднократно.

— Герр майор, — отвлек его от тяжелых мыслей подбежавший функмайстер, — получена радиограмма из штаба армии, — и протянул ему бланк квитанции.

— Благодарю, Ханс, — пробежав глазами текст, Венцель несколько приободрился.

— Господа офицеры, полученный приказ предписывает нам продолжать движение по старому маршруту, с соблюдением всех мер предосторожности. Раненных, убитых и пленного сдать в ближайшем населенном пункте.

— А полиция или жандармы разве не прибудут сюда? — поинтересовался командир второй роты.