Третий иерусалимский дневник (сборник)
Шрифт:
56
На свете ни единому уму,
имевшему учительскую прыть,
глаза не удалось открыть тому,
кто сам не собирался их открыть.
57
Святую проявляя простоту,
не думая в тот миг, на что идёт,
всю правду говорит начистоту
юродивый, пророк и идиот.
58
История бросками и рывками
эпохи вытрясает с потрохами,
и то, что затевало
внезапно порастает лопухами.
59
Хоть очень разны наши страсти,
но сильно схожи ожидания,
и вождь того же ждёт от власти,
что ждёт любовник от свидания.
60
Опасностей, пожаров и буранов
забыть уже не может ветеран;
любимая услада ветеранов —
чесание давно заживших ран.
61
А жалко порою мне время то гнусное,
другого уже не случится такого,
то подлое время, крутое и тусклое,
где стойкость полна была смысла тугого.
62
В те года, когда решенья просты
и все беды – от поступков лихих,
очень часто мы сжигаем мосты,
сами только что ступивши на них.
63
Справедливость в людской кутерьме
соблюдает природа сама:
у живущих себе на уме —
сплошь и рядом нехватка ума.
64
Есть в речах политиков унылых
много и воды и аргументов,
только я никак понять не в силах,
чем кастраты лучше импотентов.
65
Всюду запах алчности неистов,
мечемся, на гонку век ухлопав;
о, как я люблю идеалистов,
олухов, растяп и остолопов!
66
Поёт восторженно и внятно
душа у беглого раба
от мысли, как безрезультатно
за ним охотилась судьба.
67
Вовек я власти не являл
ни дружбы, ни вражды,
а если я хвостом вилял —
то заметал следы.
68
Забавно туда приезжать, как домой,
и жить за незримой межой;
Россия осталась до боли родной
и стала заметно чужой.
69
За раздор со временем лихим
и за годы в лагере на нарах
долго сохраняется сухим
порох в наших перечницах старых.
70
А то, что мы подонками не стали
и как мы безоглядно рисковали —
ничтожные
для внуков интересные едва ли.
71
То ли мы чрезмерно много пили,
то ли не хватило нам тепла,
только на потеху энтропии
мимо нас эпоха потекла.
72
За проволокой всех систем,
за цепью всех огней
нужна свобода только тем,
в ком есть способность к ней.
73
Уже настолько дух наш косный
с Россией связан неразлучно,
что жить нам тягостно и постно
повсюду, где благополучно.
74
Эпоха нас то злит, то восхищает,
кипучи наши ярость и экстаз,
и всё это бесстрастно поглощает
истории холодный унитаз.
75
Мы сделали изрядно много,
пока по жизни колбасились,
чтобы и в будущем до Бога
мольбы и стоны доносились.
76
Я бы многое стёр
в тех давнишних следах,
только свежее чувство горчит;
мне плевать на того, кто галдит о жидах,
но загадочны те, кто молчит.
77
России вновь дают кредит,
поскольку всё течет,
а кто немножко был убит —
они уже не в счёт.
78
Густы в России перемены,
но чуда нет ещё покуда;
растут у многих партий члены,
а с головами очень худо.
79
В гиблой глине нас долго месили,
загоняя в грунтовую твердь,
мы последние сваи России,
пережившие верную смерть.
80
Поскольку истина – в вине, то часть её уже во мне
Чтоб я не жил, сопя натужно,
устроил Бог легко и чудно,
что всё ненужное мне трудно,
а всё, что трудно, мне не нужно.
81
Когда, пивные сдвинув кружки,
мы славим жизни шевеление,
то смотрят с ревностью подружки
на наших лиц одушевление.
82
Дух России меня приголубил,
дал огранку, фасон и чекан,
там я первую рюмку пригубил,
там она превратилась в стакан.
83
Совместное и в меру возлияние
не только от любви не отвращает,
но каждое любовное слияние
весьма своей игрой обогащает.
84