Третий лишний
Шрифт:
Она была так близко. Ему достаточно было протянуть руку, чтобы коснуться ее бархатистой кожи, притянуть к себе, впиться губами в ее губы.
Он сделал шаг. Коснулся ее волос, провел пальцами по щеке, подхватил за подбородок и поднял ее голову вверх. Она закрыла глаза. Он тоже закрыл глаза и нежно поцеловал ее в губы.
– Не бойся…, – прошептал он.
– Я не боюсь, – ответила она голосом Алины.
Он вздрогнул и открыл глаза. Перед ним теперь стояла его жена. Красивая, высокая, стройная. Ее кожа светилась в неровном свете свечей, окружающих
А в ее глазах сверкнули гневные искры. Пламя обиды разгоралось все ярче, стирая любовь с ее лица. Ее волосы спутанными клоками разлетелись в разные стороны, словно подхваченные ветром. И пламя из глаз вырвалось наружу и охватило ее тело. Она стояла посреди комнаты, раскинув в стороны руки, охваченная адским огнем и смотрела, не моргая, на Павла.
– КАК! ТЫ! МОГ!? – загробным голосом прокричала она и исчезла, оставив на полу лишь горстку пепла.
–Нет! – закричал он и бросился на пол, схватил пепел в руки и со слезами стал прижимать его к своему сердцу, – Нет…
Наши сны отражают наши тайные желания и страхи, даже те, о которых мы сами и не подозреваем порой.
Он проснулся в холодном поту. Сел на кровати и, обхватив голову руками, застонал. Он помнил каждый миг своего кошмара. Помнил Стеллу, просившую его остановится, помнил Женьку трясущуюся от страха, свое желание он тоже помнил отлично, но ярче всего он помнил свой страх, ужас, охвативший его, когда Алина пропала.
Да! Его пугал не ее гнев, не ее демонический вид и пламя, охватившее ее, а именно то, что она пропала. Его пугало то, что он потерял ее и больше никогда не увидит.
Он все еще любил ее, все еще любил. И не хотел терять. Но, так же, сильно он хотел и другую, рыжую зеленоглазую красавицу, запавшую в самую душу. Они были нужны ему обе. И он не знал пока еще, как с этим знанием ему теперь жить.
– Ты в порядке? – в комнату вошла Алина, – Ты кричал…
– Кошмар приснился, – ответил Павел, спуская ноги с кровати.
Алина села рядом с ним и погладила его по плечу.
– Расскажешь?
– Да, я его почти не помню, – соврал он, закрывая лицо руками, – Только осадок остался…
– Сердце стучит как, – сказала Алина, приблизившись к нему и положив руку ему на грудь.
Она положила свой подбородок ему на плечо и негромко произнесла:
– Прости меня.
– За что? – он повернулся к ней в пол оборота.
– За истерику, – ответила она, глядя ему прямо в глаза, – Не знаю, что на меня нашло…
– Это я должен просить прощенья, – ответил он спокойно и поцеловал ее.
Он хотел сделать это легко, по-дружески, просто чмокнуть в щечку и все. Но она повернула свое лицо так, что его губы врезались в ее. Алина прихватила его за нижнюю губу зубами, запустила свои руки в его волосы и увлекла за собой в смятую постель.
Телефонный звонок нарушил тишину. Павел протянул руку
– Алло.
– Паш, это Ира, привет!
– Привет, – неохотно ответил он.
– Я посмотрела твой контракт, заедешь?
– Ага, – ответил он, – Через час…
– Жду.
Он погладил жену, лежавшую на его плече, по волосам и нежно произнес:
– Надо идти.
– Да, – сказала она, отодвигаясь, – Иди.
В голосе ее снова не было нежности, только холод и лед, абсолютно деловой тон. Павла, все еще прибывающего в романтическом настроении, словно из ушата окатило этим холодом, стряхнуло с его разума остатки сладкой истомы.
Такая, вот, она – его жена. Холодная, ледяная, снежная… И очень предсказуемая. Ты всегда знаешь, чего от нее ждать. И в этом тоже есть свои плюсы.
Он резко встал, оделся и вышел из комнаты, из квартиры, из подъезда. Остановился на ступеньках, достал из кармана пачку сигарет, выудил одну и прикурил, вдыхая табачный аромат. Он курил редко и больше для того, чтобы снять напряжение, расслабить немного забродивший мозг и разобраться в собственных мыслях.
Выпустив облачко дыма, он достал из кармана телефон.
– Дэн, – сказал он, едва в трубке послышался голос подчиненного, – Заедь в контору к Светлаковой, забери контракт…. Ага… Она посмотрела. Подвезешь к кафе…. Да, где вчера сидели… Все. Увидимся. Давай!
Глава 7
Середина апреля. Снег с земли уже сошел, и яркое весеннее солнце припекало макушку, но предательски холодный асфальт под босыми ногами Женьки больно обжигал кожу. Она бежала по тротуару, неся на руках своего маленького брата, и слезы обиды стекали по ее щекам.
– Ты чего плачешь? Тебе больно? – спросил Сашка, заглянув сестре в глаза.
– Нет, милый, это от ветра глаза слезятся…, – ответила Женька, закусывая губу и ускоряя шаг.
Сашка огляделся по сторонам, облизнул указательный палец и, выставив вверх, задумчиво произнес:
– Но ветра нет…
Женя не ответила ему, она еще плотнее стиснула зубы, вытерла мокрое лицо о плечо брата и побежала.
Когда жизнь загоняет нас в угол, мы бежим туда, где нам было когда-то хорошо. Не задумываясь. Ноги сами несут нас туда, где было тепло и сытно, где нас ждут. Но у Женьки такого места не было. И она просто бежала прямо, надеясь заскочить в какой-нибудь магазин по пути и немного отогреться.
Один магазин, второй, третий. Люди входили и выходили через стеклянные двери, а Женька не останавливаясь и, не глядя на них, бежала мимо, страшно стесняясь своих босых ног. Ей, почему-то, казалось, что все вокруг смотрят на нее и показывают пальцем. Она даже слышала обрывки фраз:
– Смотри, девка бежит босиком…
– И как ей не холодно?
– Совсем с ума сошла, еще и ребенка куда-то тащит…
Она старалась не думать об этом, отбрасывала от себя плохие мысли, словно ненужный мусор, и двигалась дальше. Пока силы не стали покидать ее.