Третий лишний

Ганова Алиса

Айзек словно почувствовал мысли и сомнения Преподобного Поупа. На мгновение, ему стало неприятно, но он быстро взял себя в руки.

"А пастор-то не наивный святоша..." - поймал себя на этой мысли Айзек. Изображать святошу и христианское праведное возмущение он не собирался, потому коротко ответил:

– Дело касается моей семьи: моей супруги и ее компаньонки. Если бы Ханна была в полной мере виновата в случившимся, то я не стал бы так переживать, но мне абсолютно не нравится, когда попирается истина и добродетель.

– Понимаю.
– кивнул пастор, - но все же я удивлен. Другой

бы на вашем месте поступил иначе.

– Я никогда не имел склонности к ханжеству и предпочитаю судить по поступкам. Если виноват, то следует наказание, если не виновен, я не буду потакать толпе. Итак, вы назовете имена?

– Миссис Марч, миссис Марвел и миссис Палм.
– назвал имена мужчина. Заметив появившуюся насмешку у мистер Гриндла, он спросил: - Вы удивлены?

– К сожалению, ни капли.
– усмехнулся он.
– Благодарю вас, что уделили время. Мы с супругой вам благодарны.

Поднявшись со стульев, супруги вежливо попрощались и направились к выходу. Почти у самой двери, мистер Гриндл обернулся:

– Мы с супругой были крайне удивлены, что мисс Норт столь хорошо поет.

– А, да!
– улыбнулся пастор, - Она всегда любила петь и относилась к пению в хоре весьма серьезно.

– Мы с супругой не будем против, если иногда Ханна будет присутствовать на репетициях и петь в хоре.

– Это было бы чудесно!
– воскликнул обрадованный, как ребенок, пастор.
– Я буду вам очень и очень благодарен!

– Тогда мы с супругой сделаем несколько визитов, а мисс Норт может пока остаться тут.

Договорившись и еще раз поблагодарив Преподобного Поупа, супруги Гриндл уехали.

Увидев, что чета Гриндл уходят и игнорируют ее, Ханна изменилась в лице, но, взглянув на мистера Поупа и заметив его улыбку, она несколько успокоилась. Завершив пение, она подошла к пастору, и он сообщил ей столь неожиданное решение супругов, которому Ханна была несказанно рада.

Объяснялась ее радость весьма просто: посещение храма было возможностью познакомиться с новыми людьми, среди которых можно было встретить своего будущего супруга. Что ни говори, но все-таки юные и одинокие женщины не зря любили столь тщательно наряжаться перед посещением церкви.

В этот день, супруги Гриндл нанесли несколько визитов и выпили столько чашек чая, что домой они торопились, как никогда ранее. Посетить уборную в гостях миссис Гриндл не позволяло воспитание и скромность, а Айзек решил поддержать супругу и потому так же мужественно терпел, когда они доберутся до дома. Но всю обратную дорогу домой, он поминал все тяготы, которые из-за компаньонки жены ему пришлось вынести за эти дни и приходилось терпеть сейчас.

"Ну, ничего...
– успокаивал он себя, - думаю, что радости от тебя будет гораздо больше!"

От одного только предвкушения будущей радости у него поднималось настроение и не только оно.

Добравшись до дома и удовлетворив свои естественные потребности, миссис Гриндл наверно впервые испытала столь необычайное чувство, так близкое в пику радости и удовольствия.

Зато все старания супругов были не напрасны. Почти в каждой беседе, очень удивленные их внезапным приездом хозяева дома, пропустив по чашке чая или чего-то

значительно крепче, если хозяин было дома, крайне заинтересованно спрашивали о произошедшем скандале и выясняли отношение супругов к этому событию. Айзек отвечал по заранее заготовленному ответу и приводил свои доказательства, не стесняясь удивлять хозяек сведениями об увлечении мистером Марчем служанками. К чести миссис Гриндл, она оказала поддержку мужу и от таких скабрезных подробностей хоть и краснела, но не угрожала упасть в обморок. По завершении нанесения визитов, супруги были очень довольны собой и проделанной ими работой.

Вечер уже становился поздним, когда довольная и удовлетворенная прошедшим днем миссис Гриндл с помощью компаньонки готовилась ко сну. Она приняла ванну, переоделась в ночную рубашку и расчесала волосы. Выпив немного успокоительного, прописанного доктором, она улеглась в постель. Кэтрин была столь возбуждена отличным настроением, что без привычной дозы снотворного не смогла бы заснуть.

Лаунданум или проще говоря настойка опиума была столь популярна, что была почти в каждом приличном доме. Ею лечили простуду, кашель, истерию, бессонницу и много других болезней. Накапывая хозяйке успокоительное, Ханна невольно вспомнила о своем недавнем опыте употреблении подобного успокоительного и ей стало страшно:

"Чем бы все могло закончиться, если бы она крепко уснула?"

Потушив лампу и пожелав хозяйке спокойной ночи, она вышла из спальни и притворила за собой дверь. В доме было тихо и темно. Прислуга была приходящей и ночевать не оставалась, если только в исключительных случаях. Стараясь не издать ни звука, Ханна как можно тише подошла к черной лестнице и стала подниматься к себе. Миновав второй этаж, она радостно выдохнула. Осталось еще совсем немного и она будет в своей комнате. Но тут, к полной неожиданности, скрипнула половица. Звук был не громким и служанка затаилась, надеялась остаться незамеченной, однако, к ее огромному разочарованию, дверь рабочего кабинета почти тот час открылась и на свету показалась широкая фигура мистера Гриндла.

– Ханна, это вы?
– негромко окликнул он.

Она молчала, надеясь, что хозяин удалится к себе, но вместо этого, он сделал шаг к лестнице и еще раз спросил:

– Это вы?

Ей ничего не оставалось, как изобразить удивление и ответить:

– Да, мистер Гриндл.

– Я вас звал, почему вы не отзывались?
– поинтересовался он, внимательно наблюдая за ней прищуренными глазами.

– Простите, мистер Гриндл, я не расслышала, - солгала она.

– Правда?
– усмехнулся он. И хотя вокруг царил полумрак, она разглядела его усмешку.

– Да, мистер Гриндл, время уже позднее и я думала, что все легли спать, потому шла к себе и была несколько рассеянной.
– пояснила она.
– Прошу прощения, если расстроила вас.

– Если вас не затруднит, то после окончания рабочего дня следует заходить ко мне в кабинет и рассказывать о самочувствии моей супруги.
– он смотрел на нее, как кот на попавшую в лапы мышь. В его голосе чувствовалась предвкушение.

– Хорошо, мистер Гриндл.
– покорно согласилась служанка, но все же продолжая стоить на месте.