Третий лишний

Лэннинг Салли

— Все, что я прошу у вас, — сказала Крис тихо, — это землю и возможность сделать ее красивой. Вчера я прочитала о вас еще пару статей, в частности, о ваших проектах в Неваде, когда вы еще только изучали архитектуру. У вас не все получилось. Но, по крайней мере, вы что-то пытались сделать. — Она заправила за ухо развевавшуюся на ветру прядку волос. — Я тоже хочу попытаться украсить свой город.

— Вам это небезразлично. Глубоко небезразлично. — Гарольд просто констатировал очевидное.

— Да.

— Считайте, что вы уже главный подрядчик по всей зоне насаждений, —

услышал он собственный голос, удививший его неожиданной хрипотцой. — Это центральный сквер, площадки возле торгового центра, бизнес-центра и маленький парк у порта.

— Вы серьезно? — Голос Крис сорвался чуть ли не на писк.

Со странным чувством обреченности Гарольд кивнул: он редко менял свои решения.

— О, Гарольд! Спасибо! Я просто счастлива! — Схватив Гарольда за руки, Крис запрыгала от радости, ее лицо осветилось восторгом.

Гарольду так отчаянно захотелось поцеловать Крис, что пришлось напрячь всю волю, чтобы высвободить руки и отступить на шаг.

— Контракт будет проплачен на обычных основаниях, что не мешает вам привлекать другие средства, — официальным тоном заявил он. — Не попросите ли ваших адвокатов подготовить документы?

— А вас разве все это не волнует?

Волнует, подумал Гарольд, и еще как. Физически. Это не тот ответ, какой вам хотелось бы услышать, мисс Крис Робинс.

— Ну разумеется. Просто я старше вас и лучше умею скрывать волнение.

— Вам ведь всего тридцать четыре! — Крис протянула руку. — Значит, мы партнеры?

— Ее пожатие было крепким, пальцы — холодными.

— Вам следовало бы надеть перчатки.

Ради всего святого, Гарольд, ты говоришь, словно ты ее папаша, спохватился он.

— А я вечно их забываю. Видели бы вы мои руки летом — модные журналы такие фотографировать не возьмутся. Каждый год я покупаю садовые рукавицы и каждый год теряю их, стоит только надеть — в первый же день. Обожаю лепить куличики из грязи. — Крис сморщила носик; она все еще была очень взволнована, и возбуждение развязало ей язык.

Гарольд развеселился:

— Разве вам в детстве не разрешали лепить куличики из грязи?

— Что вы, у меня были исключительно строгие родители. Туго накрахмаленные платья и никакой грязи. Наверное, следующим этапом будет то, что я начну работать в каком-нибудь оздоровительном комплексе и обмазывать людей лечебными грязями в свое удовольствие.

— Кстати, ваши глаза, — сделал неожиданный комплимент Гарольд, — по цвету точь-в-точь черная патока: редкое сочетание черного

И коричневого цветов. И в них удивительные искорки.

Е-Должна признаться, меня никогда еще не сравнивали с патокой. Сладкая и липучая — неужели вам в голову не пришло ничего получше? — Тут девушка задорно рассмеялась. — Знаете что? А ваши глаза совсем как сланец. Серые с потрясающим голубым оттенком.

Гарольд с удовольствием включился в игру:

— Мой дед когда-то занимался разведением пионов — у вас сейчас щеки точно такого же цвета.

Крис вдруг смущенно сообразила, что они все еще держатся за руки. Она поспешно высвободила пальцы и, запинаясь,

пробормотала:

— Вам пора ехать, а то опоздаете.

— Если удастся уладить все юридические формальности до моего отъезда в Нью-Йорк, приглашаю вас со мной пообедать. Чтобы отметить это событие.

Эти слова вырвались у Гарольда невольно, но было уже поздно, и он смирился все с тем же чувством обреченности.

— Я… пожалуй, я согласна.

Когда они доехали до офиса, Гарольд уже опаздывал. Тем не менее, он стоял у кромки тротуара, пока Крис не уехала. Ну и где благие намерения — не смешивать бизнес с личными делами? Кто-то ведь собирался сказать «нет». Но плевать на последствия!

Спустя неделю в половине восьмого вечера Гарольд стоял в вестибюле ресторана, который считал лучшим в городе. Крис не захотела, чтобы

Он заехал за ней домой, и они договорились встретиться здесь.

Гарольд надел свой лучший темно-серый костюм и новый шелковый галстук. Волосы ему кое-как удалось привести в порядок, а ботинки были начищены в лучших традициях военной братии, так что даже его строгий отец мог бы ими гордиться. Гарольд нервничал.

За последнюю неделю он несколько раз говорил с Крис по телефону, обсуждая детали их контракта, но ни разу не столкнулся с ней в теннисном клубе, и в офис к нему она не приходила. Тем не менее, Гарольд постоянно думал о ней, а эротические сны, где Крис Робине играла главную роль, приводили его в полное смятение. Поневоле пришлось себе признаться: он хочет лечь с ней в постель. Сегодня он спросит, замужем она или свободна, — это будет первым шагом.

Шагом к чему? Еще неизвестно — может, она покажется ему не такой прелестной и полной жизни, какой он запомнил ее.

В семь тридцать одну дверь ресторана распахнулась, и вошла Крис. Сердце Гарольда бешено заколотилось. Слегка коснувшись губами ее прохладной щеки, он снова ощутил волнующий аромат духов. Нарочито небрежным тоном он произнес:

— Вы сегодня вовремя.

— У меня больше нет подруг, которым приспичило рожать, — жизнерадостно отозвалась Крис, снимая пальто. А про себя раздраженно подумала: кой черт тебя дернул так пренебрежительно об этом говорить?

Да просто новорожденные младенцы не шли у нее из головы, вот и все. Из-за малыша Вивьен в душе Крис все буквально перевернулось, и сейчас, несмотря на внешнее спокойствие, она была как на иголках — ни дать, ни взять девица, явившаяся на первое свидание. За неделю она трижды навещала Вивьен в больнице — в конце концов, это же ее лучшая подруга. Но навещать Вивьен означало навещать и маленького Мэта.

Держа ребенка на руках, Крис испытывала невероятное чувство. Она и не подозревала, что нежность подчас так переплетается с болью. Стыдно было признаться даже самой себе, что она отчаянно завидует подруге — ведь у той уже двое детей, а Крис… Последние две ночи она даже засыпала в слезах. Сегодняшний сногсшибательный наряд и макияж были лишь отчаянной попыткой скрыть ее состояние от не в меру проницательных серых глаз Гарольда Фарбера.