Третий - не лишний! Книга 2

Славачевская Юлия

– Только вот как это сделать?
– пристально уставился на меня длинноухий, возвращаясь к своей миссии.

– Если ты собрался вот этим реликтом отсекать мой энергетический хвост, - хихикнула я, приходя в хорошее настроение, невзирая на боль по всему телу.
– То он, в смысле хвост, против наглядной агитации!

– Может быть, попробовать сломать артефактом твои оковы?
– сам с собой советовался Белегохтар.
– Если это артефакт против Хаоса - значит, должно сработать.

– Железная логика, - кивнула я.
–

Артефакт против Хаоса, оковы против Хаоса, два минуса дают плюс... к интеллекту.

– У тебя есть другое предложение?
– возмутился эльф, внимательно изучая железяки. Таблицу Менделеева небось пересчитывал.

– Нет, - отказалась я выдавать гипотезы, как отсечь то, чего нет в природе.

Мужчина схватил наглядный артефакт, подсунул его под кольцо наручников и хорошенько нажал.

Крак!
– сказала реликвия и раздвоилась.

– Все!
– закусила я губу, потому что одновременно с этим у меня в голове что-то засвербело и по телу прошла странная дрожь.
– Теперь твоя страна будет искать себе другого идола.

– Как же работает эта хреновина?!!
– окончательно обозлился длинноухий и положил однорогие рога на меня.

– Но-но!
– скинула я с себя сомнительное украшение.
– Ваши рога носите сами!

В замочной скважине раздался скрежет ключа.

– Я все равно что-то придумаю!
– пообещал мне Белегохтар, резво хватая два артефакта и благополучно испаряясь.
– Ты будешь жить. Маруся!

– В легендах, - грустно сказала я.

– Я слышал голоса, - в камеру вошел давешний заботливый стражник с глиняной плошкой, в которой что-то дымилось.

– Это я брежу, - заверила я его.
– На этой стадии повреждений начинается раздвоение сознания.

– Я вам бульона принес, - сообщил громила, усаживаясь рядом.
– Сейчас оно самое то, - и поднес к моим губам ложку, предварительно на нее подув.

Я сморгнула набежавшие слезы и заставила себя проглотить горячую жидкость.

– Вам попадет, - только и смогла сказать в ответ на такую неожиданную заботу.

– Ребята свистнут, ежели чего, - заверил меня стражник, продолжая кормить.

Когда с бульоном было покончено, он достал из кармана чистую тряпицу, в которой было завернуто яблоко и три кусочка сахара с прилипшими на них хлебными крошками.

– Это вам мой отряд передал, - смущенно сказал мужчина, кладя подарок рядом со мной.
– Другого сладкого не нашли.

– Спасибо, - выдавила из себя, с трудом сдерживая рыдания.

– Не благодарите, - отрезал громила. И вдруг задал вопрос: - Ничего спросить не хотите?

– Нет, - покачала я головой и снова причинила себе боль.

– Тогда по-другому, - сурово поджал губы стражник.
– Ни о ком справиться не хотите? О мужьях, например?

– Как они?
– вскинула я на него глаза.
– Как вы узнали?

Он тронул мои брачные браслеты:

– Символы Семары и Азалемары легко узнаются. Они

живы. И вы уж меня извините, что сразу не понял ваше положение.

– Мое положение, - нахмурилась я.
– Лежать здесь и ждать завтра. Вы не знаете, они останутся в живых?

– Кто же казнит наследника?
– по-отечески погладил меня по руке громила.
– И разбираться с могущественной семьей Семара тоже сейчас не время.

– Вот и хорошо, - прикрыла я веки. После еды снова потянуло в сон.
– Вы больше не рискуйте, не надо.

– Спасая мою жизнь Филлипэ Азалемара когда-то тоже рисковал, - грубовато сказал мужчина, поднимаясь на ноги.

– У меня, как и у него, есть честь, и я плачу свои долги. Так что приду утром, перед сменой караула.

– Вы бы лучше ему помогли, - прошептала я, проваливаясь в сон, когда он укрыл меня сверху тонким одеялом.

– Мария!
– рявкнули у меня над ухом.

– В глаз дам!
– моментально отреагировала я на ненавистное имя.

– Магдалена!
– тон повысился и стал настырным и ввинчивающимся в уши.

– Считай, ты уже покойник!
– в состоянии зомби я с трудом приняла сидячее положение. Чертыхнулась.
– Блин! Я поняла, что выражение «разбитое корыто» - это не метафора, это физическое состояние.

– Мурена!
– в голосе нового посетителя послышались заискивающие нотки.

– Помилован, - пробурчала я, приоткрывая глаза.
– Ой!
– засмотрелась на искрящегося с перебоями Сольгри. Перебои были в тех местах, где сквозь искусно наложенный грим темнели синяки. Меня пробило на «хи-хи»: - Так вот кто у нас смеялся последним!

– Нам надо поговорить!
– приступил сразу к делу Светлый. Деловой какой, еще бы галстук нацепил!
– Добровольно отдай мне обруч силы, и я вознагражу тебя!

– «Мало я его в детстве за вранье порол! Гони его взашей, для себя старается, - прорезался папенька.
– Привет, ребенок. Спасти не могу, помочь тоже, но вот открыть глаза на родню - всегда пожалуйста. И еще клятвенно обещаю страшно отомстить твоим обидчикам, если чего и ежели получится».

– «Если чего - это чего?» - не удержалась я от ехидства. Скрутила фигу, передавая сурдопереводом напутственные слова родителя.

Бог слегка прянул назад, подняв красивые брови.

– Грубо, - поморщился Сольгри, потирая шею.
– Тебе не говорили, что женщина должна быть мягче?

– Ты женщину с квашней не перепутал, братец?
– схватила я кусочек сахара и демонстративно захрустела. Типа, у меня обеденный перерыв в полночь. Приходите в полдень.

Светлый сыграл мне похоронный марш иллюминацией и начал все заново:

– Милая, если ты отдашь мне то, что я хочу, обещаю спасти тебя и твоих мужей и переместить их на какой-нибудь дальний остров, где вас никогда не потревожат прислужники дожа!
– А распинается-то, распинается... словно на предвыборной компании.