Третий поцелуй

Уилсон Лианна

Мэтт скрестил руки на груди в ожидании чертовски интересного разговора.

— А что же ты хотела сказать?

— Ничего.

— Скажи пожалуйста, а этот поцелуй тебя ни капельки не взволновал? — продолжал выспрашивать Мэтт, потому что его в Брук волновало все. Подтверждение тому — его поведение в приюте, когда он буквально накинулся на бедную девушку.

— Я понимаю, — излагала виновница его мучений, старательно отводя взгляд, — что нам придется целоваться, так сказать, по долгу службы. Рано или поздно.

— Логично, —

заметил Мэтт. И вместе с тем неразумно. По крайней мере для него поцелуи будут равноценны медленному четвертованию. Но отказываться… — А что, у тебя есть какие-то проблемы?

Тебе неприятно?

Прозвучало достаточно абсурдно. Раньше жалоб на его умение обращаться с женщинами не поступало. Но Брук?..

— Нет… это…

Мэтт заметил, как горячий румянец начал заливать ее нежные щечки. Просто потрясающе — ему еще не попадались женщины, способные покраснеть хотя бы для виду. А может быть, этот поцелуй очень сильно взволновал Брук? Интересно. Очень интересно.

Прекрати, Каттер, это уже глупо. Не увлекайся. Помни, что это лишь временное соглашение.

— Три. — Голос Брук прекратил увещевания внутреннего голоса Мэтта.

— Что «три»? — не понял он.

— Я предлагаю, раз уж нам необходимо целоваться, ввести ограничения. Мы будем целоваться только три раза.

— Всего три?!

— Точно. — Ее лицо выглядело умиротворенным: похоже, Брук пришла к согласию с собой (в отличие от Мэтта). — Только в случае крайней необходимости. И только на людях.

— Не думаю, что эти правила необходимы и вряд ли реализуемы.

— А я думаю, — задрала свой маленький подбородок вверх Брук.

— Что мы ответим, если нам станут кричать «Горько!»? Извините, ребята, но мы уже исчерпали свой запас поцелуев?

У Брук от удивления даже рот приоткрылся.

— Конечно нет, — возмутилась она. — Правило трех поцелуев нужно нам, чтобы…

— Держать себя в руках? — ухмыльнулся Мэтт.

— Да.

— Отлично. — Мэтт гладил Брук по щеке и с удовлетворением думал, что они будут целоваться еще. А правило — что ж, правила создаются для того, чтобы их нарушать.

С ярко выраженным чувством недовольства собой (из-за собственной реакции на Мэтта и потери контроля над ситуацией) Брук вылезла из машины и поспешила к воротам клиники. Ее нервы были напряжены до предела, кожа — словно наэлектризована. Как же вести себя с Мэттом? Вернее, как держать, себя в руках и не поддаваться чарам этого парня?

В вестибюле клиники Брук была поражена тем, как все на них глазели. Хотя нет, не совсем так. Если на кого и глазели, так это на Мэтта. Женщины смотрели на него, как на греческого бога. А он обычный мужчина из плоти и крови. И все!

Но какой мужчина… И как он целуется!

Прекрати, Брук. Не сходи из-за него с ума. Это был всего лишь поцелуй. Забудь.

Но почему-то девушка не была уверена,

что сможет загнать подобное воспоминание в самый дальний уголок своего сознания. Особенно, если и в дальнейшем придется развлекать публику. От постижения собственного бессилия Брук закатила глаза.

Возьми себя в руки, девочка. Забудь о нем.

После завершения спектакля каждый их них опять пойдет своим путем. Мэтт продолжит менять женщин, как перчатки, она же вернется к любимой работе и замкнется в себе. Но никогда не забудет Мэтта. Он не похож ни на одного из тех, кого встречала Брук. Мэтт встречался с женщинами, но не принадлежал ни одной из них. Его недоступность была залогом успеха.

— Вот мы и пришли, — провозгласил он, взяв девушку за руку.

Реакция на его теплое прикосновение была мгновенной и неоднозначной. С одной стороны, расслабляющей (вопросы, изводившие Брук, немедленно покинули ее сознание), с другой — тонизирующей (участился пульс, сбилось дыхание). О, небеса! На что она согласилась? Уже на пороге комнаты Брук сообразила, что за все время знакомства Мэтт ни разу не держал ее за руку. Было в этом что-то интимное… Такой жест мог означать только одно: ему требуется поддержка.

Брук слегка сжала его пальцы и ободряюще улыбнулась. Напряжение спало, и Мэтт растянул рот до ушей так, что Брук не выдержала и отвернулась.

В комнате она увидела лежащую на больничной койке старую женщину с абсолютно белыми волосами и кожей тонкой, как пергамент. Голубые глаза совсем как у Мэтта — радостно засияли, как только заметили посетителей.

— Привет, дорогая, — сказал Мэтт, направляясь к койке.

Брук почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Как она будет врать такой пожилой женщине? Тем более тающей на глазах?

— А это кто? — требовательно спросила больная, и Брук поразилась, с каким напором был задан вопрос. Пожалуй, она недооценила старушку. В этом чахлом теле еще достаточно воли, чтобы управлять армией.

— Брук Уотсон. — Девушка протянула руку.. Приятно с вами познакомиться.

— А я, как вы догадались, Элиза Каттер, — дотрагиваясь до руки Брук, представилась старая женщина. — Уверена, вы обо мне неоднократно слышали.

Ее кожа была совсем холодной на ощупь, горячим был взгляд, которым Элиза наградила любимого внука.

— Мэтт, мне совестно.

— Что случилось? — присел он на краешек кровати.

— Я говорила тебе, что ухожу. Проблема не в моей голове. Мое тело подводит меня: я слабею. Пора тебе посмотреть фактам в лицо.

Мэтт схватился за голову и расхохотался.

— Как ты, догадалась, что Брук психолог?

— Мне» восемьдесят восемь лет, — гордо объявила Элиза, будто возраст все объяснял.

Брук оставалось только переводить взгляд с одного на другую.

— Я пришла сюда не как профессионал, миссис Каттер.