Третий слева
Шрифт:
— Меч, — уродец подал ему клинок, стоящий слева от гиганта.
Младшей брат Скучного одной рукой ловко подбросил оружие, оно крутанулось в воздухе, поймал за кончик лезвия и выставил рукоятью вперед.
— Меняю на твой.
Ругаясь, я стиснул свой клинок, ища в этом жесте силы для отказа, и нашел-таки.
— Нет, — и сразу затараторил, дабы дать себе высказаться, прежде чем падет гнев Одарённого, — он служил мне верой и правдой, и я не готов предать его.
Гигант нахмурился, уголки губ опустились вниз, мышцы на теле напряглись, послышался треск рвущихся бинтов.
— Братец, успокойся, — под вытянутой рукой Одарённого проскользнул женский силуэт в багровом платье, — он повязан кровью с этим куском металла, так что для тебя это артефакт полностью бесполезен, а в его руках он еще сможет принести немало пользы. Так что не делай глупостей, и дай себя подлечить сестрам, в конце концов.
Я сфокусировал взгляд на своей спасительнице, точнее, на ее груди, и меня можно понять. Две большие полусферы отчаянно давили на жесткую багровую ткань, почти при каждом движении норовя разорвать ее. Собрав силу воли в кулак, перевел взгляд на лицо девушки: схожие черты лица с гигантом угадывались, разве что чуть более округлые и мягкие. Черные растрёпанные волосы, обрезанные по мочки ушей, словно она только что сдернула платок. А в голубых глазах океан любопытства и долька озорства. Лицо нельзя назвать привлекательным, но вот тело вызывало резкое желание.
— О, я смотрю, тебе серьезно досталось, — она подошла вплотную, задрала голову и, прищурив один глаз, принялась изучать мое разбитое лицо.
Затем тонким изящным пальцем коснулась груди, рассеянная улыбка сменилась на удивление.
— Я смотрю, все герои — дурачки. Ты зачем эту дрянь пил? А-а-а молчи, — стоило мне открыть рот, как она перебила меня, — знаю, что ты скажешь: «Иначе нельзя. По-другому бы все погибли. Зло нужно было остановить любой ценой». Мне это братец на дню по пять раз говорит. Но он-то вон какая дылда, а ты? Хотя все вы одним миром… ладно, вот тебе колечко.
Не успел я опомниться, как она взяла мою ладонь и в одно движение надела на средний палец серебристое кольцо.
— Вот так лучше. Месяц не снимать, если будут… М-м-м… странные выделения — не пугайся, он так работает. Потом ко мне придешь, я скажу, что дальше делать.
Она резко развернулась, и я в полной мере оценил ее зад, и в этом я был не одинок.
— А моему другу такое не найдется? — спешно спросил я.
— Кому это? — она снова развернулась, и я с большим трудом удержал взгляд на ее лице.
Я указал на Тихого. Она хмыкнула, приложила указательный палец к губам, резко кивнула, приняв решение, уверенно подошла к Тихому. И одарила его кольцом, но только уже золотым.
— Инструкции ты помнишь, — ошарашенный парень застыл как статуя, не в силах хоть как-то отреагировать на слова прелестницы.
За то время, пока мы разговаривали с девушкой, гигант вернулся обратно под навес.
— Братец, а ты не думаешь, что такого героя нужно наградить? — не унималась прелестница.
Хотел провалиться сквозь землю от обилия внимания. Я и так получил больше, чем мог мечтать, или придумать в пьяной сплетне.
—
— Тирн из Фела? — певуче проговорила она.
Уродец бесстрастно вышел вперед, подошел ко мне, помня о неудачном опыте игры в гляделки с Одарёнными, смотрел ему в область груди.
— О чем ты мечтаешь? — голос оказался мягким, глубоким.
— Быть стражником, — честно поделился я своей мечтой.
— Люблю честных, — на пределе слышимости сказал Уродец и затем громко, — устрою.
— Мне бы еще парней с собой, — нагло попросил я, если за отказ отдать меч не прибили, то и сейчас не должны.
— Если согласятся, — уходя бросил он.
А затем сержант отдал приказ, и мы ушли в лагерь сестер милосердия.
Телеги все же разъехались при помощи ругани и стражи, и движение на улице возобновилось в привычном ритме. Середина дня, впереди море работы по восстановлению города. Я перевел взгляд на оловянную кружку в руке, где возле самого края плескалась пена. Вздохнул, запах свежей древесины и пива приятно обдали нос.
— Чего пригорюнился, сержант? — весело спросил Мел, нервно постукивая ногтями по свежеструганным доскам стола.
— Не привычно как-то сидеть без дела в середине дня. Да еще и с пивом.
— Радуйся, Грант. Уже завтра начнутся веселые деньки, и ты еще вспомнить про это безделье.
Я бессознательно дотронулся до сержантской бляхи в виде щита с топором внутри. Совсем непривычно носить знак различия на цепочке, накинутой на шею. Словно мул на продажу выставлен. Но с указами наместника спорить еще глупее, чем совать голову в капкан. Медным щитом обзавёлся Мел, вроде как капрал. Тихому Михлану и Вилки ничего не досталось, кроме новой формы и пары серебряных монет на первое время. Михлана целитель спас, и на утро второго дня он даже сам пришел сначала в расположение легиона, а после уже и к нам перебрался в стражу. Друзья когда узнали, что можно улизнуть от солдатской лямки, с радостью приняли предложение служить в страже, ни секунды не колеблясь.
Назначению в сержанты я не очень-то и обрадовался. Сам ведь недавно только под палкой капрала круги наматывал, да науку воинскую постигал. А тут сразу сержант. Я было намекнул, мне и капрала за глаза хватит, но получил от лейтенанта такой многообещающий взгляд, что предпочел заткнуться. Так что придется постигать науку управления, так сказать, на практике. И буду молиться всем богам разом, чтобы это не привело меня на каторгу или того хуже — к повешению. И вот уже завтра мне придется добрать людей в наш десяток и начать патрулирование.
— Такого нашествия Проклятых не было, наверное, уже лет сто, — из тяжелых раздумий меня вывел писклявый голос Вилки.
— Бред, — не удержался Мел от комментария, — помнишь войну Трех Отчаянных?
— А кто ее не помнит.
— Так вот она была лет пятьдесят назад. Да-да, рот закрой, а то мух наглотаешься. А сейчас каждый деревенщина кричит, мол, она прошла сто лет назад, — Михлан отклонился назад, и через Тихого врезал подзатыльник Мелу.
Тот попытался дать сдачи, но я тихо сказал, поправляя на поясе меч в новеньких ножнах: