Третья пуля
Шрифт:
— Присоединяйтесь к нам, мистер Пенни, — пригласил полковник Маркуис. — Вам это будет интересно.
Достав из карманов три пистолета, он положил их в ряд на письменном столе, от которого Пенни поспешно отодвинулся. Айда Мортлейк стояла рядом с Траверсом в тени, далеко от письменного стола. Кэролин Мортлейк прислонилась к восточной стене. Невозмутимый, но явно наслаждавшийся ситуацией Дейвис не отходил от полковника, словно готовясь выполнить любое его требование. Пенни держался на заднем плане. Робинсон, не снимая кепку, встал у окна. Гейбриэл Уайт стоял в центре комнаты, сунув руки в
Полковник Маркуис, заняв позицию позади стола под лампой, улыбнулся присутствующим.
— В данный момент, леди и джентльмены, сержант Борден показывает тело Сары Сэмюэлс кое-кому, кто может произвести довольно необычное опознание. А тем временем я бы хотел задать пару вопросов… мисс Айде Мортлейк.
Айда шагнула вперед с большей энергией, чем ожидал от нее Пейдж. Ее красивое лицо слегка порозовело, но выглядело менее кротким.
— Что вы хотите знать? — спросила она.
— В начале расследования, мисс Мортлейк, мы слышали, что существуют два ключа от входа для торговцев в ограде вокруг участка. Один был у Робинсона, а другой у вас, как у исполняющей обязанности экономки. Они понадобились вчера во второй половине дня, когда вы попросили запереть ворота для торговцев. Робинсон запер их своим ключом. Где был и есть сейчас ваш ключ?
Она спокойно смотрела на него.
— Он был в ящике стола в буфетной, вместе с другими ключами, и сейчас лежит там.
— Но — в качестве вывода из первого вопроса — его могли незаметно взять, сделать копию и вернуть на место?
— Ну… думаю, что да. Им никогда не пользовались.
— Тогда мой второй вопрос. Сегодня наш друг Робинсон сообщил нам кое-что значительное. Он сказал, что некоторое время назад поднялся шум из-за западных окон этого кабинета, которые судья постоянно держал закрытыми ставнями. Якобы вы предложили вставить в окна новые рамы, чтобы комнате было больше света. Это правда? Подумайте как следует, прежде чем ответить.
Ее глаза расширились.
— Ну… в каком-то смысле да. Я действительно заговорила об этом с отцом, который не пожелал меня слушать. Мы сильно поспорили, и я отказалась от этой мысли. Но это была не моя идея.
— А чья? Можете вспомнить?
— Конечно. Это…
В коридоре послышался топот ног, и дверь открылась. В комнату вошел сержант Борден и отдал честь; его лицо сияло.
— Все в порядке, сэр, — доложил он. — Это заняло на несколько минут больше, чем мы думали, так как лицо убитой девушки было грязным и нам пришлось отмыть его, чтобы леди могла быть уверена. Но сейчас она здесь и готова дать показания.
Сержант шагнул в сторону, пропустив маленькую запыхавшуюся женщину с тусклыми глазами и седыми волосами. Она была во всем черном и держала раскрытый зонт, поэтому Пейджу сначала показалось, что он видит ее впервые, но потом он понял, кто это.
— Ваше имя, мадам? — обратился к женщине полковник Маркуис.
— Клара Мак-Кэнн, — ответила она, отдышавшись, и добавила: — Миссис.
— Каков ваш род занятий, миссис Мак-Кэнн?
— Вы сами знаете, сэр. Я держу газетную лавку в Блумсбери, в доме 32 на Хейстингс-стрит.
— Только что, миссис Мак-Кэнн, вам показывали тело Сары Сэмюэлс. Вы когда-нибудь
— Да, сэр, — быстро ответила женщина. — Теперь я не ошибусь, как в тот раз, когда мне показали фотографию. Эта леди заходила ко мне в лавку вчера двадцать минут шестого и спросила, нет ли у меня письма для Кэролин Бэр.
Во время последовавшего молчания, которое казалось Пейджу оглушительным, лицо одного из присутствующих резко изменилось. Полковник Маркуис поднял руку.
— Ваша очередь, инспектор, — сказал он. — Производить арест и предупреждать взятого под стражу не моя обязанность. Вот ваш арестованный.
— Кэролин Мортлейк, — сказал Пейдж, — я арестую вас за убийство Чарлза Мортлейка и Сары Сэмюэлс. Должен предупредить, что все, сказанное вами, будет записано и может быть использовано как доказательство.
Несколько секунд никто не говорил и не шевелился. Кэролин Мортлейк по-прежнему прислонялась к стене, скрестив руки на груди, но ее глаза злобно сверкали, а темно-красный рот резко выделялся на побледневшем лице.
— Не будьте ослом, — резко сказала она. — Вы не можете это доказать.
— Могу, дорогая юная леди, — отозвался полковник Маркуис. — Сейчас я объясню, как я могу это сделать, дав вам время обдумать защиту. На несколько минут я оставлю вас наедине с вашими мыслями и поговорю еще кое с кем.
Он круто повернулся — на его лице резко обозначились тени. Гейбриэл Уайт облизывал пересохшие губы. Изменилось его лицо, а не лицо Кэролин Мортлейк.
— Да, я имею в виду вас, — кивнул полковник. — Любовника Кэролин Мортлейк — Гейбриэла Уайта, лорда Эдуарда Уайтфорда, или как вы предпочитаете себя называть. Сладкая парочка, нечего сказать!
— Против меня у вас ничего нет, — заявил Уайт. — Я не убивал его.
— Знаю, — согласился Маркуис. — Но я могу отправить вас на виселицу как соучастника убийства.
Уайт шагнул вперед, но сержант Борден положил руку ему на плечо.
— Следите за ним, Борден, — велел полковник Маркуис. — Не думаю, что теперь ему хватит духу на что-нибудь, но однажды он избил до полусмерти женщину в табачной лавке только потому, что у нее в кассе была всего пара фунтов, когда ему требовались карманные деньги. Старый судья был прав. Кажется, существовали некоторые сомнения насчет того, кем является наш друг Уайт — святым или законченным негодяем, но Чарлз Мортлейк знал ответ.
Маркуис посмотрел на остальных.
— Думаю, я должен дать вам некоторые объяснения, — продолжал он, — вкратце рассказав, как я понял, что Уайт лгал с самого начала — лгал даже о проступках, в которых признавался. Он считал, что это самое умное в его плане. Да, Уайт собирался убить судью и убил бы, если бы не вмешалась его возлюбленная. Но он не собирался быть за это повешенным.
В расследовании этого дела был один стартовый пункт, который мы считали само собой разумеющимся. Он касается двух произведенных здесь выстрелов — из револьвера «айвор-джонсон» 38-го калибра и пистолета браунинг 32-го калибра, — которые не убили судью. На основании слов Уайта мы полагали, что первый выстрел сделали из «айвор-джонсона», а второй — из браунинга. На этом заявлении была построена защита Уайта, и оно было ложным.