Третья сила. Сорвать Блицкриг!

Вихрев Федор

Самый простой броник — панцирь на грудь и живот. Делается из дюраля: два-три листа стали (можно расклепать броневой лист от танка или броневика) толщиной 2 мм заливаются расплавленным дюралем в форме. Или перекладываются листами дюраля, после пропускаются мощные импульсы тока (от нескольких аккумуляторов, к примеру), сваривающие их, принцип тот же, что и при точечной сварке. Первый вариант сложнее, но дает лучший результат. Дюраль в расплавленном состоянии очень хорошо сцепляется со сталью.

Такая броня способна защитить от автоматных пуль („шмайссер“) и осколков. Важно защитить живот — даже по сравнению с ранением в легкое ранение в живот в наших условиях — очень вероятная смерть

из-за перитонита. Но когда речь идет о миллионах солдат… Алюминия не напасешься. Поэтому поступали жилеты только в штурмовые батальоны и разведроты, и то не во все.

Но, в общем, несмотря на явные улучшения, уровень подготовки и танкистов, и пехотинцев не удовлетворял требованиям нашей бригады, а потому фраза „тяжело в учении“ была очень актуальной. Гоняли всех на пределе возможностей, пользуясь как имеющимся опытом, так и очередной новинкой — БУ-42, что расшифровывается как „Боевой устав 1942 года“. Представлял он собой устав тридцать девятого года, радикально доработанный с использованием БУСВ (Боевой устав сухопутных войск), с учетом знаний некоторых попаданцев и полученного боевого опыта.

Артиллеристам было проще — у них подготовка лучше, да и сильных изменений в тактике не наблюдается, хотя зенитчикам пришлось осваивать новую технику — самодельные ЗСУ-37-1 у нас полностью заменили на ЗСУ „Вяз-2“.

В общем, оружие есть. И отличное, главное — научиться им нормально пользоваться. И мы учились. Долго, тяжело, серьезно. Потом нам это очень пригодилось.

Танковое училище

— Товарищ майор, разрешите вопрос? Курсант Ефимов!

— Ну, давай, Ефимов, спрашивай…

Занятия в Н-ском танковом училище проводились по десять часов в сутки, но в любом занятии должен быть перерыв. Вот и решил курсант воспользоваться недолгим перекуром и благодушным настроением преподавателя тактики, чтобы немного его разговорить.

Дело того стоило — майор Широков пришел в училище из госпиталя, а до того успел „хлебнуть“ войны — без малого девять месяцев, и все это время — в боевых частях. В одном из боев танк майора сожгли, сам он получил тяжелые ожоги левой половины тела, долго лечился в госпиталях. А сейчас преподавал тактику и, несмотря на покалеченную кисть левой руки, чуть ли не ежедневно подавал начальнику училища рапорт с ходатайством о направлении в боевую часть. Столь же регулярно рапорта рвались на клочки, Широков очередной раз выслушивал от начальника училища нотацию на тему необходимости обучения молодых офицеров и шел писать следующий рапорт.

— Товарищ майор, а правда, что наш выпуск будет досрочным? Говорят, на три месяца курс обучения сокращают, фронт пополнения ждет’.

Майор иронически хмыкнул.

— Вот скажи мне, Ефимов, ты когда в училище поступал, какой срок обучения планировался?

— Четыре месяца.

— А сейчас?

— Девять…

— Почему срок увеличили, не знаешь? Ну, так я тебе скажу. Потому, что выпускники четырехмесячных курсов горели свечками! И взводы их танковые вместе с ними горели. Нельзя за четыре месяца сносно подготовить командира-танкиста. По уму, так и девяти месяцев маловато будет…

— Но, товарищ майор…

Курсанты зашумели. Они проучились уже пять месяцев, технику свою изучили на „ять“ — и за мехвода могли сесть, и за наводчика, на полигоне стреляли почти без промаха и втайне считали себя готовыми офицерами, которых зря маринуют в тылу.

— Что „товарищ майор“? Думаешь, научился на полигоне мишени валить да танк вдоль реки гонять — и мастером танковых атак стал?

Курсант возмущенно покраснел. Ну, было такое — на одном из занятий по вождению он забыл, что при форсировании

бродов сцепление с грунтом гораздо меньше, чем на земле, вот и рвал фрикционы от души — а танк вместо небольших поворотов разворачивался почти на 180 градусов. На преодоление стометрового брода тогда минут пятнадцать ушло, а что было потом… Но сейчас-то зачем об этом вспоминать?

— Ладно, Ефимов. Вот тебе простая задачка.

Широков спичкой начал рисовать на песке план местности.

— Задача такая. Имеется участок местности, на котором необходимо организовать засаду. Два холма, ложбина между ними, правый фланг прикрыт лесным массивом с болотом, на левом — овраг, балка от него идет к нам в тыл. Здесь и здесь — небольшие купы деревьев. Ваши силы — четыре Т-34М1, два стрелковых взвода — один на броне, один на двух газонах, два „максима“, три ДП-27. Продвижение противника ожидается по ложбине. Ваши действия?

Через три минуты уши курсанта опять горели — на этот раз от смущения. Майор указал минимум три варианта полного разгрома засады, причем в двух из них противник вообще не нес потерь.

— Так-то, курсант! Ни хрена вы пока воевать не готовы! А потому — заканчиваем перерыв, раньше начнем — больше нового узнаете.

„Не всем так везет — учиться дополнительные пять месяцев. Большинство-то так и идут „четырехмесячными“…“ — но это уже не вслух.

Саня

— Вот он, первый бронекорпус ИСа, сваренный практически вручную двумя лучшими сварщиками завода. Естественно, так серийные машины собирать не будут — изменится и технология соединения, кроме верхнего шва „щучьего носа“, остальные будут „в шип“, и, возможно, изменится начинка. Но пока он стоит передо мной, как две капли воды похожий на ИС-3 из моего прошлого мира. Да, траки и катки здесь несколько отличаются, да расположение люков на моторном отсеке немного другое, но суть от этого не изменилась. Толщина листов, да еще и с учетом их расположения, наводит на мысль о том, что „ахт-ахт“ уже не так страшен, даже с полукилометра. Башня еще не готова, поэтому на полигон ИС идет с затянутым брезентом погоном. Несколько кругов по полосе препятствий, отличий от свежих КВ не обнаружено, да и откуда им взяться, восьмиступенчатые коробки передач уже месяц как полностью вытеснили с производства пятиступки. Те не поставляются даже в запчасти — только некоторые отдельные детали. Обуховцам оттащили бронекорпус окончательного образца, правда, совсем пустой — на отстрел. Заказали 85-миллиметровую зенитку, 57-миллиметровую ЗиС-2, гаубицу М-30 с разных дистанций, ждем звонка, чтоб лично присутствовать на обстреле. А вот с башней продолжаются проблемы. Из-за особенностей литейки не можем равномерно выполнить заливку формы — остывает слишком быстро. Получается неоднородное изделие — иногда даже трещины вылезают. Шесть бракованных башен ожидают отправки в печь. Сварная „хочу стать Абрамсом“ тоже еще не собрана — только что закончили второй „гладкий“ корпус и первый „эталонный“, но они еще стоят без начинки.

Для нового танка пока есть три 122-миллиметровые орудия, полностью аналогичные пушкам новой нижнетагильской переднемоторной самоходки на агрегатах Т-42. „Большевик“ за неделю, прошедшую после испытаний своего модернизированного танка, полностью готов к переходу на него. Приняли решение перейти за завтрашний день. Мехлис одобрил, и предложили десять серийных танков, которые должны успеть изготовить до первого мая и провести в парадном строю. Успеть с ИСом не получается.

— Успехи довольно впечатляющие, товарищ Бондаренко. — Я услышал на том конце провода ВЧ голос Малышева. — Я думаю, к середине месяца вы сможете провести войсковые испытания ИСов?