Третья сила
Шрифт:
Бадархан скрылся в темноте. Его шаги раздавались то тут, то там. Луч света мелькал среди изящных светильников, выстроившихся в ряд по центру станции. Потом раздался удивленный возглас, какая-то возня, топот уже не двух, а четырех ног. Опять странный шорох и неразборчивые выкрики. Наконец, Будда появился перед друзьями, волоча за руку мальчишку лет пятнадцати, замотанного в грязную, рваную оранжевую накидку.
— Вот, прятался в железном баке! — доложил бурят, выталкивая вперед местного жителя.
Мальчик испуганно озирался по сторонам. Судя по всему, есть и мыться
— Помнишь его, Буд? — обратился сталкер к товарищу.
— Смеешься? Когда я уходил отсюда, этому пацану исполнилось лет восемь. А они в этом возрасте все на одно лицо.
Борис кивнул, признавая правоту слов Будды, и приступил к допросу чудом уцелевшего буддиста.
— Кто ты? Где остальные? — спрашивал сталкер. Мальчик сначала молчал. Потом вдруг громко вскрикнул, точно его ужалили, и затараторил:
— Ясная Поляна. Лев Толстой. Лев Толстой — Будда. Ясная Поляна.
— Кто ты? Где все? — Молотов терпеливо задавал одни и те же вопросы. Но в ответ слышалась все та же абракадабра про Толстого и Ясную Поляну.
— Ты знаешь Данзана? Данзана Доржиева? — подключился к допросу Будда. — Это философ. Самый мудрый человек на станции. Мы с ним дружили, — объяснил бурят Лене и Борису.
— Ясная Поляна! — упорно твердил паренек.
— Отвечай на вопросы! На станцию напали? Нет? Эпидемия случилась? Нет? — спрашивал Борис.
— Лев Толстой — Будда! — слышал сталкер в ответ.
Так продолжалось минут десять. А потом мальчик рухнул на пол и громко захрапел.
Борис Андреевич сплюнул с досады.
— Вот жопа так жопа… — протянул он.
Молотов хотел присесть на скамейку, но та оказалась настолько трухлявой, что тут же начала разваливаться. Борис поспешно вскочил и разразился потоками брани.
— А-а-а! Поляна, мля! Толстой, мля! — рычал он, обхватив голову руками, вращаясь на одном месте, точно юла. — Да когда ж это кончится?!
Лена приблизилась к Борису, осторожно положила ему руку на плечо. Шепнула: "Дядь Борь, не надо, не кричите". Молотов сразу успокоился, перестал ругаться, но выражение тоски и обреченности в его глазах лишь усилилось.
Перед ним стояла чужая в этом жестоком ледяном мире гранита и мрамора девушка. Та, что лишилась в одночасье родных, друзей, дома. Борис дал себе слово во что бы то ни стало спасти дочь своего друга. Поклялся найти такое место, где она будет в безопасности. Лена доверилась ему, покорно шла следом, сбивая в кровь ноги. А он завел Рысеву на самую окраину обитаемого мира и остался в прямом смысле слова у разбитого корыта.
К приморцам нельзя. На голубой линии делать нечего. До Северной Конфедерации им теперь не добраться — соединительный туннель обрушился после взрыва РГД. Патронов к "стечкину" осталось всего два десятка, да двенадцать к АКМ. Борису негде купить ей еды. Им негде переночевать. Никакого выхода. Сплошная безнадега, сплошная пустота, куда ни посмотри.
Борис застонал, обреченно махнул рукой и сел прямо на пол. Он готов был выть волком и биться головой о гранитные
"Нельзя. Они смотрят на тебя — Будда, Ленка, — неимоверным усилием взял себя в руки Борис Молотов. — Нельзя при них".
Короткий приступ отчаяния прошел. Сталкер немного успокоился. От ругани и слез толку все равно не будет, значит, надо что-то делать. Действовать, искать выход.
"Господи, помоги! — взмолился Борис Андреевич. — Господи, дай мне сил!" — потом резко повернулся к Будде и спросил: — А что на соседней станции? Что на "Комендантском"?
Бурят почесал в затылке. Поморщился. Так он обычно делал, когда пытался сосредоточить мысли.
— Ничего там нет, — объявил Будда, закончив манипуляции с головой. — Станция обрушилась. Один раз ходили туда с Данзаном. Ничего нет.
— Тогда ищи, где у них тут запасы пищи. Матрас для Ленки отыщи. Если оружие найдешь — вообще супер. Ну, и одежду теплую какую-нибудь. Понял? А этого психа все-таки попробуй разговорить. Вдруг он еще не совсем того.
— А ты куда? — спросили Лена и Будда почти одновременно.
— На Спортивную, еды куплю и лекарства какие-нибудь достать попытаюсь. Гаврилову записку передам. Попробую узнать, ищут ли меня в Альянсе. Пока не вернусь, позаботься о Ленке, друг, — обратился Борис к азиату.
Это было единственным разумным решением, которое пришло в голову сталкеру. Тащиться к границам Альянса втроем смысла не имело. А вот провести разведку в одиночку стоило.
Девушка обняла Бориса на прощание. Тревога сквозила в ее глазах, губы слегка вздрагивали, но это был страх не за себя — Лена боялась, как бы беда не случилась с ним.
— Возвращайтесь скорей, дядь Борь! — шепнула девушка, украдкой утирая слезы, и отвернулась, чтобы не видеть, как Молотов исчезает в кромешном мраке.
"Хм. Или у меня от усталости ум за разум заходит, или Ленка в меня влюбилась, — размышлял сталкер, шагая мимо станции Крестовский остров. — Она, может, и сама этого еще не понимает, но я влюбленных женщин много видел. Это состояние трудно спутать. Вот еще не хватало… Что теперь делать-то? Она ж еще девчонка. А я — взрослый мужик. Не дело это".
Немного подумав, Борис решил пока отложить решение этого вопроса на потом. Имелись трудности куда более насущные.
На Чкаловской творилось что-то странное. Молотов понял это еще на половине пути. Во-первых, на станции, где светильники были разбиты лет двадцать назад, а кабели разворованы, горел свет. Во-вторых, оттуда доносился шум — голоса, топот ног, лязг и скрежет. Создавалось ощущение, что за какие-то полчаса "Чкала" превратилась из заброшенной станции в густонаселенную [42] .
42
В романе А.Г. Дьякова "Во мрак" станция была захвачена моряками с буровой платформы "Вавилон" (глава "Ультиматум").