Тревога
Шрифт:
— Что они еще говорили?
— Разное говорили. — Огулай начала теребить кончики платка; — Обещали помогать, да вознаградит их бог!..
— Запугивать расстрелом сына — это их помощь?!
Огулай вздохнула, потупилась. Видно, тут ни о чем больше не было речи. Или, может, она не запомнила.
— А Султан где?
— Не знаю. Пришла с поля, его не было.
Она обернулась к дому, негромко позвала:
— Нурхон!
Невестка тотчас появилась в дверях. Завидев Усто, отступила
— Нечего, нечего! — проворчал Усто. — Я, брат, не эмир бухарский…
Нурхон хихикнула, прикрыв рот. Старик понял: опять «брат»! Он улыбнулся, спросил:
— А где Султан у вас бродит, доченька?
Нурхон подошла, села рядом со свекровью.
— Не знаю… Только что куда-то ушли с Латифом.
— Совсем недавно?
— Ну да.
«Вот ловкач! — подумал Усто. — Прямо от меня, значит, сюда направился».
— Чай принеси, — велела Огулай невестке, но Усто перебил ее:
— Не надо! Спасибо, сестрица. Мне пора.
Он отломил кусочек лепешки на достархане. Ему хотелось еще побеседовать с Огулай, расспросить обо всем. Но не растревожит ли ее это еще сильнее? Да она, видать, многого и не знает. Нурхон, наверное, знает больше. Не так давно была отличной работницей, звеньевой, считалась активной комсомолкой. Нет, ни к чему сейчас разговоры! Усто решительно поднялся.
— Уже уходите? — Огулай поднялась вместе с гостем. — Ничего не посоветуете?..
— Что я посоветую? — Усто прислонился к дереву. — Тяжело вам, знаю. Но иным еще тяжелее… Я уверен: в том, что случилось, злого умысла нет, а раз так — и по закону снисхождение. Но вот беда: по-моему, кто-то сбивает Султана… Ясно, для чего: чтобы раиса оговорить. Подумайте. Если горя у людей прибавится, легче не станет никому! Вот так. Благополучия вам!
И направился к калитке. Однако едва взялся за скобу, сзади послышалось:
— Усто-ака! Постойте…
Он обернулся. Нурхон, подбежав, уткнулась лицом в его плечо и сразу же заплакала, приглушенно всхлипывая. Усто положил ладонь ей на голову.
— Что ты, дочка? Успокойся… Ну, что с тобой?
— Султан… — утирая глаза, проговорила она. — Султан наш… пьяный приходит что ни день! И все время с этим Латифом… Что же это дальше будет, Усто-ака?
— Дальше?! — жестко спросил Усто. — А ты будешь только ждать и слезы проливать?
— Разве я могу…
— Да ты мужа в руки должна взять! Ты что, чужая ему?
— Но если он не хочет ничего слушать?
— Ты была дома в тот вечер, когда все случилось и родные собрались?
— Была. — Нурхон опустила голову.
Он хотел спросить прямо, о чем шла речь, но понял: сейчас нужно мягче.
— Ты же видишь, — начал он спокойно, — запугивают твоего Султана. И, конечно, понимаешь, с какой целью. Ты человек молодой, не один год руководила людьми на работе… Подумай хорошенько, что тут нужно сделать. Я не говорю, сейчас бежать к прокурору.
И он зашагал прочь, не разбирая дороги, задевая головой ветки деревьев. Узкий переулок вывел на центральную улицу кишлака. Ее пересекал арык. Усто зачерпнул горстью воды, выпил, зачерпнул еще. Вдруг на противоположной стороне улицы послышались голоса. Он выплеснул воду — те, видимо, услыхали, остановились.
— Кто тут? — неуверенно спросил мужской голос.
Усто почти сразу признал: Султан.
— Я, Усто Темирбек, — спокойно проговорил он, вглядываясь в темноту. Наконец признал и второго: то был Тильхат.
— О-о, наш почтеннейший Усто-ака! — кривляясь, воскликнул Тильхат. — Напугали же вы нас! В голове сразу прояснилось, фунт кокнара пропал зря.
— Ишь, как тебя развезло! Смотри под ноги: утонешь в арыке, все равно что в Сыр-Дарье!
— Ха, что нам во хмелю Сыр-Дарья? Нам и море нипочем, если чуем запах маковых корок…
— У тебя одно на уме! Ладно, пойдем поговорим.
— П-погодите, уважаемый Усто-ака! — нетвердо и как-то вкрадчиво выговорил дотоле молчавший Султан. Качнувшись, он выступил вперед. — Мало зам того, что заманили Валиджана? Теперь и этого туда же?!
«Перебрал парень! — подумал Усто. Но сразу же унял вскипевшее было негодование. — Нелегко и ему тоже…»
— Ты, брат, не о нем — о себе бы лучше побеспокоился. Или не чуешь, какая сеть опутывает тебя?
— Что сети!.. — Султан, не слушая, махнул рукой, потом, наклонив голову, опять подался вперед. — Лучше бы показали халат, который вам председатель поднес. За в-верную службу, ха-ха!..
Это было уже слишком! Усто в гневе разом позабыл про все. Резко выбросив вперед руку, схватил Султана за шиворот, притянул.
— Такого халата еще никто не видел! — сказал он четко. — Зато водку, которую в тебя влили за твою глупость, — ее видят все! Понял, брат?..
Султан что-то замычал и попытался вывернуться. Но Усто стиснул его еще крепче.
— В другое время я б тебя за ухо да головой в арык, брат! Но ты и без того на мокрую курицу похож. Твои ровесники там, в Чукур-Сае, уже неделю, как не спят, бьются за урожай. А ты… Ступай проспись! Если капля ума осталась, может, поймешь, что к чему. А не поймешь — так и будешь всю жизнь руки лизать этим негодяям!
И легонько толкнул Султана вперед. Тот обернулся было, но махнул рукой и зашагал покачиваясь.
Усто глянул на Тильхата.
— Ну, идем!
Они пошли главной улицей. Было тихо. Желтыми точками едва мерцали редкие лампочки высоко на столбах. Людей не видно — кишлак уже погрузился в сон, временами слышался только лай собак.
— А не слишком ли поздно? — спросил, вдруг Тильхат.
— Что поздно?
— Да разговаривать… После полуночи беседа не вяжется.
— То слов тебе жалко, а то за мешочек кокнара душу продаешь. Как же это?