Тревожная ночь Гидеона

Кризи Джон

В кабинете Леметр одевал пиджак. Не ходя вокруг да около, Гидеон спросил его напрямую:

— Лем, как там у тебя дома?

— Там у меня настолько все распрекрасно, что в один из ближайших дней ты уж точно обвинишь меня в убийстве. Да ладно, брось ты. Даже не стоит об этом говорить. Мой дом никогда не был раем, но сейчас он все больше становится похожим на сущий ад. Вот сейчас я вернусь к себе, а меня ждет лишь банка сардин да прокисший суп. Теперь у неё появилась мания боязни Бродяги. И начнет зудеть, что я совсем её забросил. Если она, конечно, дома, а не шастает где-нибудь. Брось, не будем об этом.

Ты добрый малый, старина, но тут ничего не поделаешь. Кстати, может случится и так, что на сей раз она будет нежно ворковать. Поди узнай! Я могу сматываться? На сегодня все?

— Всем, Лем. Спасибо тебе.

— Тогда до послезавтра. Приветик!

Леметр, тихо прикрыв за собой дверь, вышел.

Да, сегодня вечером все только и делали, что говорили о Бродяге. И действительно трудно было о нем забыть. Как только наступала туманная ночь, все вечерние газеты напоминали жирными заголовками или несколькими строками о прошлых злодеяниях этого сатира. Причем все об одних и тех же. Полиции никак не удавалось выследить человека, прозванного Бродягой. Он занимался тем, что в туманные ноги поджидал молоденьких девушек у ворот их домов, набрасывался на них, душил, но не до смерти, и…

Никто ничего о нем не ведал. Хотя нет. О Бродяге были известны два момента: однажды он потерял платок очень тонкой выделки, с каймой ручкой работы, и все потерпевшие девушки в один голос заявляли, что у него "лоснящееся и широкое лицо". Скорее всего, это была маска. Даже описание жертвами его внешности были противоречивы: по словам одной из них, то был "здоровый и сильный мужчина", другая нашла его довольно «низкорослым», а многие из остальных сошлись на том, что он "человек средних габаритов". Если уж полдюжины хладнокровных свидетелей дают диаметрально противоположные описания одного и того же случая, то что тут говорить о молоденьких перепуганных до смерти девушках.

Никто не знал, выйдет ли сегодня ночью Бродяга на охоту. Тот факт, что этой осенью он уже неоднократно появлялся, привел Гидеона к решению самому в течение целой недели взять на себя все ночные дежурства. Он не надеялся поймать его в первую же ночь, но, может, ему повезет обнаружить какой-нибудь новый факт или примету, не замеченные ранее. Не исключено также, что, просматривая поступающие отчеты, он придет к какой-нибудь свежей мысли.

Впрочем, у Гидеона были и другие причины дежурить именно ночью: всевозрастающее соперничество банд «Жи-3». Если не навести порядок, то оно вполне могло перерасти в опасные стычки, потасовки и перестрелки, и Гидеон намеревался держать этот вопрос под своим личным контролем.

А тут ещё свалилось как снег на голову это дело с миссис Пэнн и её мужем. Существовали дюжины покинутых женщин и непостоянных мужей и, как правило, полиции приходилось вмешиваться лишь в одном из ста подобных случаев.

Опять же нельзя было забывать и о матери пропавшего ребенка.

И о многих и многих других делах. Некоторые будут быстро раскрыты, другие сданы в архив, как нераскрытые. Какое-нибудь, возможно, прогремит на весь мир… Не исключено, что где-то на свободе разгуливает сумасшедший уголовник. А ребенок, может быть, уже мертв.

Да, полиции придется все время быть начеку.

Было семь пятнадцать. Скоро должен был прийти Эпплби, напарник

Гидеона на эту ночь. У Эпплби уже вошло в привычку работать ночью. Он был полицейским со стажем, человеком уравновешенным; может быть, у него чуточку не хватало воображения, но зато он всегда докапывался до сути дела и прекрасно знал свое дело, как и малейшие закоулки лондонских злачных мест.

Затрезвонил телефон, и Гидеон вздрогнул. Уже протягивая руку к трубке, он испытывал какое-то нехорошее предчувствие, нечто вроде легкой дурноты неопределенного свойства, которое он старался с раздражением отогнать от себя. Скорее всего, на него просто действуют эта промозглая мгла, стойкая тишина, звуки противотуманной сирены на реке и пустые коридоры громадного помещения. Гидеон не верил в предчувствия и поднял трубку.

— Хэллоу, шеф? Вас спрашивает инспектор Врэгг из подразделения «Джи-Эйч».

— Хорошо. Давайте его.

— Алло, Джи-Джи? — раздался в трубке язвительный голос Врэгга.

— Да.

— Я решил сразу же вас предупредить. Десять минут назад я получил по телетайпу сообщение о пропаже ребенка, а спустя несколько мгновений в моем секторе из машины пропал ещё один. Мальчик, четыре месяца. Мамаша там просто с ума сходит.

Возвратилось то же самое предчувствие, только более четкое, ясное. Гидеон подумал, что наверняка проведет одну из тех ночей, которые так скоро не забываются.

Глава 3

В жарко натопленной комнате в колыбели тихо посапывал малыш. Из-под закрытой двери пробивалась полоска света, а от входной двери едва слышно доносился гул голосов. Ребенок тихо и ровно дышал.

В коридоре его мать упрашивала соседку.

— Ну не стойте же на пороге, Люси. На улице собачий холод.

— Да я только на секундочку. Я пришла за вами обоими. Сегодня вечером по телевизору обалденная передача. Подгребайте к нам с Фредом.

— Ей-богу, уверена, что он будет рад-радешенек. Когда-нибудь и нам все же будет нужно приобрести телевизор. Но пока что для нас это слишком дорогое удовольствие с подрастающими двойняшками, а теперь ещё и малышом. Пойду спрошу у Фреда. Хотите взглянуть на ребеночка?

— А не разбудим его?

— Да вы что. Он просто прелесть. Все время спит, как сурок.

Дверь комнаты медленно приоткрылась, и женщины склонились над колыбелью. На подушке под покрывалом едва проступала темная головка. МэйХаррис ласково поправила голубое покрывало.

— Посмотрите на это сокровище! И он будет вот так дрыхнуть до самого утра. До чего спокойное дитя! Воистину ангелочек…

Ее голос дрожал от материнской гордости. Она живо повернулась и выбежала в коридор. Люси услышала, как Мэй позвала мужа, и после неразборчивого перешептывания раздался её четкий голос:

— Да что с ним может произойти? К тому же, мы будем совсем рядом. Нас не будет всего-то час. Мы же не первый раз оставляем его одного. Ничего с ним не будет.

— Ладно, ладно, как скажешь, — согласился с ней другой, явно сердитый, голос.

Люси была уже в коридоре, когда появился Фред Харрис, низенький, коренастый человечек с проступающей в волосах сединой и застенчивой улыбкой. За ним сразу же вышла и Мэй. Она наспех попудрилась и, намусолив палец, провела им по бровям.

— Вот, — улыбнулась она, — я и готова.