Тревожная ночь
Шрифт:
— А я сегодня чуть не засыпался, — говорил Йоська. — Встретил инвалида, у которого в то воскресенье полтинник унес.
— Да ну? — сказал Вислоухий.
— Он стоял возле колбасной, где в прошлом году Тарас стекло высадил. Сам по себе стоял, без лотка.
— Узнал тебя?
— Что узнал! Если бы узнал — не беда! У него нога деревянная, не догонит. Он меня сзади за портки схватил. «Вора поймал!» кричит. Шумит на всю улицу.
— Ну! А ты что?
—
Вислоухий молчал.
— Будет облава, Йоська, — наконец сказал он. — Увидишь, будет облава!
Йоська свистнул.
— Нас не найдут, — проговорил он. — В оранжерею они не полезут.
— Выдадут нас, Йоська! Вспомнишь потом…
— Кто выдаст? — сердито спросил Йоська.
— Мало ли кто. Вот этот, хотя бы!
И Вислоухий покосился на Костю.
— Дурак! — крикнул Йоська.
Костя, поглощенный собственными мыслями, не слушал их дальнейшей болтовни. «Где я?» думал он. «Как я сюда попал?» Он помнил воду, помнил, как он бился, завязнув в черной тине, как ему хотелось вздохнуть хотя бы один раз, как мучительно, жестоко, горько хотелось вздохнуть… Дальше он ничего не помнил, кроме головной боли.
— Хорошо собак воровать, — говорил Вислоухий, наевшись. — Породистых. Спрятать и ждать, когда хозяева награждение объявят. За других собак сто рублей дают…
— Где тебе собак воровать, — сказал Йоська. — Ты думаешь, я не видел, как ты сегодня удирал от собаки сторожа?
Вислоухий вспыхнул.
— Этой собаке не жить, — проговорил он. — Я воткну в хлеб иголку и дам ей сожрать. Она живо околеет!
Костя вдруг вскочил и обернулся к Йоське, бледный и взволнованный.
— Где Валя? — спросил он.
Он сказал это так громко и неожиданно, что Йоська вскочил и отшатнулся от него.
— Где Валя? — повторил Костя вне себя от тревоги. — Что с ним случилось?
— О ком это он? — растерянно обернулся к своим товарищам Йоська.
— Твой Валя карасей кормит! — крикнул Вислоухий и вдруг захохотал во все горло наглым отрывистым смехом, похожим на собачий лай.
Костя ясно вспомнил, как, падая, облокотился он о Валино плечо, как плот подогнулся и как в воде он чувствовал под собою Валино тело. Через секунду Валя уже оторвался от него и исчез.
— Хо-хо-хо! — лаял Вислоухий, изгибаясь в восторге.
— Врешь! — крикнул ему Костя. — Врешь! — и прыгнул вперед, сжав кулаки. — Валя жив! Я пойду и найду его!
Толкнув Вислоухого в грудь, перепрыгнув через кастрюлю с картошкой, Костя кинулся к двери.
— Держи! — заорал Вислоухий и схватил
Костя повернулся, размахивая руками и пытаясь ударить Вислоухого. Но Вислоухий крепко вцепился в Костину рубашку и прятался у него за спиной. Так они вертелись перед самой дверью.
— Хватайте, хватайте его! Он уйдет! — визжал Вислоухий, чувствуя, что пальцы скользят по холсту рубашки. — Ударь его, Тарас!
У рыжего Тараса рот был полон картошки. Он медленно поднялся и схватил Костю за плечо, как раз в ту секунду, когда тот освободился от Вислоухого и уже открывал дверь. Одной ручищей Тарас поднял его в воздух, встряхнул, как пустой мешок, и швырнул на середину сарая. Костя упал ничком, перевернув кастрюлю и рассыпав горячую картошку по всему полу.
Тарас сел на него, продолжая жевать.
Побег
— Бей его, Тарас!
— Не тронь!
— Бей его!
— Не тронь!
Вислоухий в дикой злобе прыгал вокруг Тараса, размахивая кулаками и подзадоривая его. Но Тарас слушался только Йоську. Этот тупой мальчик с воловьими мускулами был по-собачьему верен хилому Йоське, которого мог раздавить одним ударом кулака. Раз Йоська говорит «не тронь!», значит трогать не надо. Тарас не любил думать. За него думал Йоська. И он спокойно сидел на спине у Кости, дожевывая картошку и не обращая никакого внимания на злобную суетню Вислоухого.
— Пустите! — сдавленным голосом прохрипел Костя.
— Я его сам ударю! — взвизгнул Вислоухий и занес босую ногу над Костиной головой.
Но Тарас слегка хлопнул его ладонью по животу, и он, скорчившись, отлетел в угол.
— Пустите! — хрипел Костя.
— Если ты его отпустишь, нас завтра поймают, — кричал Вислоухий Йоське. — Нас ищут по всему городу и итти нам некуда. Он расскажет, что мы здесь, вот увидишь, расскажет.
— Я его не выпущу, — сказал Йоська.
Вислоухий вскочил.
— Куда, же ты его денешь?
— В погреб, — ответил Йоська.
— В погреб?
— Он будет сидеть в погребе, пока мы здесь.
Вислоухий захохотал своим лающим смехом.
— Долго ему придется сидеть в погребе! — закричал он. — Ведь нам отсюда некуда итти!
Йоська шагнул в темный угол сарая и открыл низенькую скрипучую дверцу. Пахнуло сыростью, прелой соломой. Пламя костра слегка заколебалось. Йоська сделал знак Тарасу. Тарас встал, поднял Костю за воротник и поставил его на ноги.