Тревожное торжество

Пушной Валерий

– Платье прекрасное, притягивает взгляд.

Марина тоже поняла иносказательный ответ Павла и оценила его:

– Вот и я так думаю. И моему благоверному нравится.

Адаевский прервал диалог Марины с Павлом, воскликнув обращение ко всем гостям:

– Пора, пора за стол! Заговорились! Прошу всех в дом! – Подхватил Павла и направился к двери.

Гости двинулись следом. Аспенский с Вероникой задержался, пропуская вперед других. Проговорил, наклонившись к жене:

– Ты понравилась Хавину.

– Ты

думаешь?

– Я вижу.

Вероника вздохнула:

– Мне кажется, ему понравилась Марина.

– Чепуха! – решительно отсек Константин, короткая ухмылка пробежала по лицу.

– Алла не упустит его, – сказала Вероника.

Аспенский брезгливо сморщился:

– Он на Аллу не клюнет.

– На Аллу все клюют, – напомнила Вероника.

– Чепуха! – опять рубанул Константин.

– Как ты думаешь, надолго он приехал?

– Мне все равно!

Следом за гостями они вошли в дом.

3

Анатолий провел Хавина в просторную столовую, где их встретила виновница торжества Людмила:

– Проходи, проходи, Павел! Я рада тебя видеть. Ты совсем не изменился после последней встречи. Все такой же красавчик. Надеюсь, сегодня ты приехал с женой. Хоть посмотрю, какие тебе по вкусу. А то все один, как партизан. Спасибо за букет. А где жена? Не вижу.

– Погоди, погоди, Люда. Ты сразу с места в карьер. Дай человеку оглядеться, – торопливо остановил ее Анатолий.

– Оглядеться? – расширила глаза Людмила. – Так, так. Все понятно. Значит, снова один. Только смотри, осторожно оглядывайся. У нас тут тоже медом не намазано.

– Не пугай его, Люда, – вступился Анатолий. – Ему еще за твое здоровье пить.

Людмила была высокой худощавой женщиной с прямой точеной фигурой. В легком платье с коротким рукавом и с глубокими вырезами на груди и спине. На правой руке браслет с камнями, на шее – крупная жемчужина. Короткая стрижка на голове.

Хавин поднес Людмиле подарок. Та раскрыла коробочку и ахнула от восторга, увидав колье с бриллиантом.

– С днем рождения! – проговорил Павел.

– Боже мой, какая прелесть, какая прелесть, какая прелесть, – только и могла выговаривать она. – Спасибо, Павел. Дай-ка я тебя поцелую, – и чмокнула его в щеку.

Адаевский довольно замурлыкал себе под нос. Он смотрел на жену и думал, что ему повезло в жизни, что он встретил на своем пути ее. Сейчас он точно знал, что счастлив с нею.

После службы он вернулся домой издерганным и не совсем здоровым. Раны давали знать о себе. Людмила тогда работала медсестрой в больнице. Она сразу приглянулась ему. Но при ней ему было стыдно жаловаться на болячки. Он стоически переносил боли. И ей понравилась его крепость. Так все и началось.

С тех пор много воды утекло. И Людмила давно уже не медсестра, и он сильно изменился. Но чувства между ними до сих пор были сильными.

В бизнесе Людмила

стала его помощницей. Окончила курсы бухгалтеров и взяла в руки финансовую часть дела. Помаленьку поднялись на ноги. Но жизнь такая заковыристая штука, что не знаешь заранее, где подстелить соломки, чтобы не больно было падать. В бизнесе не всегда было ладно и хорошо. Были падения и взлеты. Иногда хотелось все забросить, когда казалось, что больше невмоготу. И был момент, если б не помощь Павла, могли бы не выкарабкаться.

Теперь уже у них выросли дети. Два высоченных парня. Сейчас старший служил в армии, а младший стал баскетболистом и находился на соревнованиях.

Хавину везло больше, он как-то сразу попал в струю и стремительно стал набирать обороты. Он всегда отличался умом, обладал особым чутьем, знал, с кем и как себя вести, куда вкладывать деньги, какие контракты заключать. Адаевский не просил помощи, он не признавал дружбу, основанную на деньгах. Павел сам догадался о его проблемах и вмешался. Но, зная Анатолия, предложил не деньги, а совместный проект. Благодаря ему дела у Адаевского поправились.

Сейчас трудности остались в прошлом. Все, что было пережито с Людмилой, было их совместным багажом. Она оказалась той женщиной, какую никогда не меняют.

В столовую стали входить гости. Дарили Людмиле цветы и подарки и поздравляли. На ее лице была радостная улыбка. Анатолий рассаживал гостей за стол. Алла вслух выразила недовольство тем, что ее посадили далеко от Павла, и сверкнула огоньками глаз:

– Я припомню тебе это, Анатолий? – Погрозила пальцем Адаевскому. – Я все равно не выпущу его из своих коготков, так и знай! – Удержала его за руку, шепнула. – Как думаешь, он хорош в постели?

Анатолий смутился, но быстро нашелся:

– Не думаю, – пошутил, – иначе не был бы холостым.

– Вот невидаль какая, холостой. Да сейчас мужиков не оженишь. Да и на кой ляд за вас замуж выходить? От вас проку, как от козлов молока! – Она презрительно фыркнула, а потом весело подмигнула, продолжая держать его руку своими коготками. – А ему ты просто завидуешь.

Анатолий посмотрел с удивлением. А Алла уверенно изрекла:

– Он попадет в мою постель, а ты нет!

– А я не стремлюсь, – усмехнулся Адаевский, освобождаясь от ее коготков.

– Ну и дурак, потому что дурень, – поморщилась Алла. – В мою постель многие целятся, – уверенно заключила она и отвернулась.

Следом Адаевскому почти такое же недовольство выразила Марина Печаева. Она схватила его за рубашку, пригнула к себе:

– А почему Павел не рядом с нами?

Анатолий развел руками:

– Я не могу посадить его рядом с каждым.

– При чем здесь каждый? – добродушно возмутилась она. – Ты же видел, как он смотрел на меня.

– Мне показалось, он на твое платье смотрел, – сказал Адаевский.