Тревожные галсы
Шрифт:
Скляров обдумывал ответ.
— Я не был уверен в том, что это перископ, — наконец сказал он.
— Тогда зачем сделали запись в вахтенном журнале? — И опять адмирал уставился на него.
Скляров сказал, что начальник радиотехнической службы капитан-лейтенант Котапов, который стоит сейчас вахтенным офицером, ничуть не сомневается в том, что на экране был сигнал от перископа подводной лодки. Точка жирная, как клякса. Потому-то и появилась запись в вахтенном журнале.
— Ну, ну, — неопределенно молвил адмирал. — А доложить в штаб все же следовало. Как вы сказали, Котапов?
—
— Я его знал еще лейтенантом, отличный мастер, ему вполне можно верить.
— Значит, был перископ? — улыбнулся Скляров.
Лицо адмирала стало вмиг хмурым. Он нехотя бросил:
— Вы уж тут сами разберитесь...
«Да, теперь можно не сомневаться, что то был перископ», — подумал Скляров. От этой мысли ему стало веселее, он почувствовал себя уже свободнее.
Корабль взял мористее. И вдруг послышался доклад акустика:
— Слышу шум винтов! Эхо по пеленгу сто двадцать! Предполагаю — лодка!
Эти слова, которых ждали пять суток, прозвучали, как взрыв.
Скляров, словно забыв о посреднике, схватил микрофон:
— Классифицировать цель! — И, обернувшись к вахтенному офицеру Котапову, приказал: — Сигнал боевой тревоги!
Но странное дело — дель не перемещалась. Сначала Скляров подумал, что обнаружена не лодка, а какой-то металлический предмет, быть может, затонувшее судно, но потом вспомнил о шуме винтов. «Нет, Морозов не может ошибиться», — успокоился он.
Но вот цель сдвинулась с места. Лодка маневрировала, обходя «Бодрый» правым бортом.
— Эхо, пеленг сто шестьдесят!
— ...Пеленг сто пятьдесят!..
Заваливаясь на горбатой волне, корабль изменил курс.
Адмирал спокойно наблюдал за действиями командира. А Скляров нервничал: «Уходит под прикрытие скал. Уходит...» Резким, отрывистым голосом он скомандовал:
— Право руля, на румб сто сорок!..
Застыли в напряженном ожидании минеры и торпедисты.
— Эхо, пеленг сто сорок! — докладывал акустик.
«Еще минута — и атакую лодку», — подумал Скляров. И вдруг посредник сказал:
— Командир корабля «вышел из строя»!
У Склярова дрогнули брови, он даже не пошевелился. Ему показалось, что он ослышался.
— Я вас не понял, товарищ адмирал, я...
— Вы «убиты», ясно? — и взглянул на Комарова: — Старпом, ваши действия!
Скляров никак не ожидал, что в самое ответственное время адмирал даст вводную. На миг им и впрямь овладела растерянность, но сразу повеселел, когда старпом продублировал по радиотрансляции вводную посредника и принял командование кораблем. Момент атаки лодки все же был упущен, но старпом мигом увеличил ход. Корабль летел как на крыльях, но лодку еще не настиг. Послышался голос акустика:
— Есть контакт!
Скляров стоял в сторонке и мял в руках кожаные перчатки. Корабль резко скатился влево, и он боялся, что Комаров этого не заметит и начнет бомбометание. Не вытерпел, окликнул старпома и хотел подсказать но адмирал резко его одернул:
— Вас здесь нет, ясно? Прошу не вмешиваться...
Комаров сам успел исправить курс.
«Молодчина, не растерялся», — про себя похвалил его Скляров.
— Рулевой, право руля пять градусов, — приказал старпом.
Он
Однако опасения Склярова были напрасны. Влас Котапов буквально преобразился.
— Корабль, слушай мою команду!.. — резко бросил он в микрофон и, как заправский командир, стал отдавать экипажу четкие приказания. Он запросил у штурмана курс лодки и тогда скомандовал рулевому: — Курс двести десять!
Скляров тяжко вздохнул: Котапов ошибся на десять градусов. Надо было взглянуть на прокладку.
«Не спеши, — мысленно сказал он ему, — посмотри на карту. Лодка уйдет... Она уже ушла...» И как бы в подтверждение его слов из поста акустики донеслось: контакт потерян!
«Вот видишь, поспешил, — огорчился Скляров. — Не теряй время. Разворачивай корабль...»
Но Котапов курса не менял. Он увеличил ход до полного, выдал акустикам сектор поиска, а сам заглянул к штурману.
— Она ушла от скал, и я там не буду ее искать, — сказал Котапов.
— Почему так решил? — спросил его Лысенков.
— Старпом прижал ее у скал, вот она и уходит на глубину, заметает следы...
Все словно замерли на своих местах. Казалось, один лишь адмирал равнодушен ко всему происходящему. Скляров от волнения закурил, но тут же смял папиросу.
Как и предполагал Котапов, лодка спешила укрыться на глубине, там где был илистый грунт, где меньшая проходимость сигналов-посылок акустической станции. Но «Бодрый» успел настичь ее, и мичман Морозов легко «нащупал» субмарину, установил с ней контакт. У Склярова, хотя малость и отлегло от души, но нервное напряжение все еще держало его в каком-то странном оцепенении. Он всегда чувствовал себя скованным, когда проверялись его люди. В сущности, проверялся он, командир; и все то, чему научил он своих питомцев, было частью его нелегкой морской жизни. Но когда прозвучал твердый голос Котапова: «Серию бомб по первому поясу изготовить», ему стало легче. «Не спеши, Влас, — мысленно шептал Скляров Котапову, — все учитывай. Противник хитрит, маневрирует, тут каждая секунда на учете. Не оплошай, Влас!» На секунду Котапов замешкался, просяще взглянул на командира, будто спросить хотел что-то. Скляров ободряюще кивнул ему. «Думай, Влас, думай. Только не ошибись. У тебя есть опыт. Только все взвесь...»
Глубинные бомбы одна за другой падали за борт и глухо рвались, сотрясая воздух и поднимая кверху белые столбы воды. Все громыхало вокруг, слилось в едином звуке.
Адмирал молча наблюдал за действиями Котапова. Начальник радиотехнической службы не в пример другим офицерам его профессии, с которыми имел дело Рудин, действовал грамотно, как будто сам был командиром корабля. Правда, кое в чем он допустил промашки, но они настолько мизерны, что не могли затмить главного — умения офицера ориентироваться в сложной ситуации.