Трезуб-империал
Шрифт:
— Вот как? — усомнился Сквира.
— Увы. Я не был знаком с Ревой. Видел его пару раз на трибунах во время демонстраций, читал о нем в местной газетенке, но этим все и ограничивалось.
— Вы же понимаете, — капитан пристально смотрел на хозяина дома, — что мы опросим ваших и его соседей, сослуживцев, друзей, знакомых?
— Понимаю, — Руденко выглядел равнодушным.
Сквира кивнул.
— Где вы были в воскресенье с двух до четырех?
— Дня или ночи? — в голосе Виктора Романовича вновь мелькнул сарказм.
— Дня.
— Дежурил в своей котельной. Смена с девяти утра
— Другими словами, вас никто не видел в нужное мне время?
Руденко будто поперхнулся. Взгляд его стал ошарашенным, потом растерянным и, наконец, испуганным. Секунды шли одна за другой, а он молчал. Потом вздохнул и нашел в себе силы ответить:
— Никто.
Володимир, городской рынок, 09:10.
В нескольких шагах от капитана находился вход в павильон, официально именовавшийся овощным. Но овощами там не торговали. Их место было на улице, под стенами павильона. Внутри же можно было купить ягоды, мед, цветы, а в дальнем углу и совсем экзотический товар — польские дезодоранты, яркие пластиковые пакеты, фломастеры, импортные лекарства. Экзотики, правда, встречалось мало, и она в мгновение ока исчезала при появлении милиции.
— Купи монету. Старинную, — пробормотал, пошатываясь, пьяный небритый мужик. В его кулаке тускло светился небольшой металлический кружок.
Три копейки 1898 года. Грязные, покрытые буро-зеленым налетом. Двуглавый орел почти стерся, надпись «3 копйки С.П.Б.» едва читалась.
— Где взял? — прищурился Сквира.
Конечно, эта монета никакого отношения к делу Ревы не имела. Не могла иметь. Не тот уровень. Медная мелочь восьмидесятилетней давности! Для обмена у Ореста Петровича была такая же, но чистая, сияющая, с отчетливо различимыми мельчайшими деталями…
— В земле нашел, — сплюнул в сторону мужик. — Купи, а?
— Как это — нашел? — возмутился было капитан, но, подумав, поверил, что так оно и было. Рассказы о том, что старинные монеты в этом городке можно найти, просто копнув землю носком ботинка, неожиданно обрели форму и… запах этого пьяницы, который и сам, наверное, не понимал, чт'o именно держит в руках.
— Да, нашел! — буркнул мужик. — Ты что, с Луны свалился? Иди на крепостной вал и сам ищи. А хочешь, эту у меня купи. Три рубля.
— Пятьдесят копеек, — решил поторговаться Сквира скорее для развлечения.
— Идет! — обрадованно воскликнул мужик.
Капитан повертел приобретение. «Мдная россійская монета три копйки». На пальцах осталась грязь.
— А еще одну возьмешь? — заискивающе спросил пьяница. — Она у кума.
— Посмотрим, — хмыкнул Сквира.
Мужик решительно направился в овощной павильон. Они прошли мимо богатых прилавков с цветами и медом и оказались именно там, куда рано или поздно и намеревался попасть Сквира. Несколько спекулянтов с независимым видом стояли в самом дальнем углу. Трое молодых людей демонстрировали свои товары, так сказать, на себе: один был одет в футболку с цветным портретом какого-то певца, другой вертел на запястье пластиковые часы, у третьего из нагрудного кармана рубашки свисали солнцезащитные очки. Каждого из них капитан знал. Не лично,
— Покупателя привел, — радостно сообщил ему родственник.
— Да? — воспрял мужичонка. — Смотри.
Он протянул Сквире металлический кружок. Тот выглядел новее и чище, чем три копейки Николая II. Но это была не монета — значок «30 лет ДОСААФ».
Спекулянты прислушивались, но своих расслабленных поз пока не меняли.
— Нет, — покачал головой капитан. — Это на подарок не годится. Мне бы что-нибудь ценное. Из золота или серебра. Червонец царский. Или вообще не монету — перстень, портсигар, ручку с золотым пером, запонки…
«Или серебряную пепельницу со стола Ревы…»
— Ты чего, сдурел? — опешил мужичонка. — Я тебе что, ювелирный? Будешь брать?
— Нет, — поморщился Сквира. — Мне подарок нужен.
Один из спекулянтов отделился от товарищей. Федун.
— Володимирский? Я тебя, кажется, на консервном видел.
— Нет, — покачал головой Сквира. — Я недавно здесь.
— Офицер? Из ГДР перевели? Танкист или пехота?
Капитан замешкался. По-своему истолковав его реакцию, спекулянт улыбнулся.
— Никаких военных тайн! — он выставил перед собой обе ладони. — Я к тому, что, если ты для полковника Сиваша подарок ищешь… — Федун снял с кармана солнцезащитные очки и протянул их Сквире. — Сиваш к ним приценивался. Совсем недавно. Двадцать пять рублей.
Ничего себе! Где ж столько денег-то взять!
— Нет, не солидно, — покачал головой Сквира. — Пусть будет в два раза дороже, но что-то серьезное, из золота или серебра…
— На века, что ли? Смотри, и этого не будет, — сказал парень и с деланным равнодушием отошел обратно к своим товарищам.
Капитан стоял, изображая нерешительность. Вот сейчас кто-то из них должен подойти к нему. Подойти и предложить золотого ангелочка. Сейчас…
Спекулянты о чем-то друг с другом тихо переговаривались, бросая взгляды на Сквиру. Потом один из них развел руками, и разговор прекратился. Секунда шла за секундой, но никто не сдвинулся с места.
Володимир, кирпичный завод, 10:20.
Мужик в грязной спецовке полулежал на стуле, прислонившись к стене. Около него на столе, застеленном газетой, стоял телефон. Еще более древний, чем тот, которым располагал неуловимый вахтер Семёныч. Рядом красовалась полупустая бутылка водки. Мужик сжимал в измазанном кулаке граненый стакан.
— Это хозчасть? — спросил Сквира. — Тут чернорабочие располагаются?
— Ага, — прорычал мужик, с подозрением косясь на капитана.
— Почему на звонки не отвечаете? — Северин Мирославович поднял трубку телефона и послушал ровный сочный гудок. — Почему, спрашиваю, трубку не берете?
— Я на объекте, — мужик нагнулся и потянул из-под стола какой-то массивный агрегат.
За один раз у него ничего не получилось, и он упал на колени. Снова зарычал, и вскоре непонятное переплетение шестеренок, подшипников и распределительных валов грохнулось на стол, лишь на несколько сантиметров разминувшись с телефоном.