Трезвые призраки
Шрифт:
Если раньше они оба считали, что жизнь не способна выкинуть с ними таких странных фокусов, то теперь их мнение изменилось. Они даже начали понимать, что жизнь и смерть – это одно и то же. Да и нет никаких параллельных миров. Все они тесно переплетены друг с другом. Просто видимы и осязаемы не всегда и лишь отчасти.
Но им сейчас было глубоко плевать на свои внезапные озарения. Они не понимали главного. Почему они оказались здесь и по какой причине? Кто так нелепо и жутко пошутил с ними и на каком основании?
Пока
Отсюда, с крыши магазинчика, они увидели большую вывеску, на которой большими зелёными полихлорвиниловыми буквами было написано: «ЧАСТНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ ПАРАНОРМАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ». Не задумываясь, они решили заглянуть туда. Может быть, кто-нибудь там даст ответ, кто они и что с ними происходит.
Они легко проникли сквозь бетонные стены в просторный кабинет, заставленный колбами и пробирками. Там за большим столом сидел в белом халате седой старик в больших роговых очках и сквозь лупу разглядывал какую-то бурую жидкость.
За другими столами сидели несколько молодых парней и девушек и тоже занимались перемешиванием разных жидкостей, разглядывали их, нюхали и записывали, по старинке, результаты своих наблюдений в толстых журналах с разлинованными страницами.
Майя и Дмитрий приземлились прямо на один из шкафов, стоящий перед седым стариком. Конечно же, они очень хотели, чтобы профессор необычных наук обратил на них внимание и дал им дельный совет. Ведь, явно, он много знает и умеет.
Именно сейчас им требовалась помощь не ортодоксального учёного, а того, который проник в тайны Мироздания и умышленно не всё и не всем договаривает. Потому, как пока ещё человечество не созрело для того, чтобы многое знать. Это только для избранных. А седой мыслитель с колбами и мензурками дураком просто не мог быть. По определению. Во всяком случае, так считали новоявленные привидения.
Старик медленно поднял вверх глаза, открыл рот, и его челюсти моментально выпали изо рта в одну из прозрачных пластмассовых чашек с белой жидкостью. При этом они мгновенно растворились.
Специалист по самым аномальным явлениям нашёл в себе силы встать на ноги и тут же упасть на стол, уткнувшись носом в бурую жидкость. Молодые люди за столами тоже не остались безучастными к происходящему. Они вскочили с мест и галопом помчались к выходу. Одно дело – не совсем понятные явления, но совсем другое – самые настоящие привидения.
Наверняка, почти все из них вспомнили, что они имеют нормальные профессии и пришла пора окончательно
Что касается старика, то тут произошёл клинический случай. Не выдержало сердце. По этой простой причине из обмякшего тела вылетела самая настоящая душа в виде белого облака и тут же обрела полупрозрачную форму с определёнными чертами лица и тела. Получилось, что учёный, кстати, бывший полицейский-криминалист, подполковник в отставке, на какой-то период времени стал тоже привидением. Да не простым, а выражающимся, в основном, с помощью ненормативной лексики. Проще говоря, это была площадная брань.
Улетая прочь, он недружелюбно произнёс:
– Какого чёрта вы мне померещились, козлы вонючие? Все планы порушили, гады!
– Сам ты такой! – Огрызнулся ему вслед Дмитрий.– Доктор букинистических наук!
Майя только весело рассмеялась. Потом улыбнулся и Дмитрий.
Ничего другого они не могли придумать, поэтому вернулись на балкон квартиры, где их активно поминали бабушка с внуком. И уже не только блинами.
Им с балкона всё было видно и слышно. Павел наливал себе в фужер очередную порцию вина, а Роза Алексеевна с задором, но довольно печально пела:
– Весь зал от страха дрожал,
Барон убитый лежал,
И только скрипка без слов
Кончала «Танго цветов».
Сделав внушительный глоток вина, внук саркастично заметил:
– Как же ты обожаешь шансон, бабуля!
Она внимательно посмотрела на Пашу, покрутила пальцем у виска:
– Шансон? Какой шансон? Да это же стихи Василия Андреевича Жуковского. Русская классика.
– А ты его лично знала?
– Павлик, ну как я могла его знать, если он до рождения Александра Сергеевича Пушкина уже был гением и классиком.
– Странно. А я считал, что, кроме Пушкина у нас в древности никого из писателей не было.
– Как это не было? А Державин, Батюшков, Полонский, Тараканова, Соллогуб… Бенедиктов, в конце концов! А до них! Там множество великих прозаиков и поэтов. Я до самого вечера буду тебе только перечислять, что у нас было и чего не было. Жаль, что ты такой же никчемный, как и твой, давно уже покойный, дед Григорий Семёнович Химов. Потому и я теперь до гроба ношу эту фамилию. Да и ты, кстати, тоже.
– Я уже слышал, что дед был вечным алкашом и, вроде как, слесарем по ремонту автомобилей. Но не всем же иметь верхнее… образование.
– Причём здесь, высшее образование, Павлик? Надо быть умным, трудолюбивым, начитанным, а не любителем выпить. Так вот он и умер, где-то, в придорожной канаве. В сорок лет.
Внучек на сей раз налил вина в фужеры и себе, и бабушке.
– Давай помянем и его, – предложил он, – деда, Григория Семёновича.
– Давай помянем. Всё-таки, я его, балбеса, любила.