Три Африки для Миши и Лизы

Вагнер Идалия

Диего, отдай приказ своим людям, иначе всем не поздоровится. В первую очередь — тебе и твоему сыну. Пока он жив. Если не хочешь, чтобы он сдох здесь, как собака, твои люди должны прекратить сопротивление и сдать оружие.

Раздалось хриплое:

— Делайте, как он говорит.

— Громче, Диего! Громче! Чтобы все слышали.

— Делайте, как он говорит!

— Диего, не серди меня! Громче! И собак пусть держат! Диего! Жизнь твоего сына в твоих руках!

— Да, да, черт возьми! Сдайте оружие! — зарычал Диего.

— Ну вот, парни!

Приказ получили. Теперь выполняйте, пока я не рассердился! Когда я злой, я такой страшный — просто зверь, сам себя боюсь! — Миша кричал уверенным голосом, но понимал, что время уходит, надо было заканчивать представление, иначе кто-то обязательно сорвется. Поэтому он шепнул своему маленькому войску:

— Парни, надо занять их внимание! Давайте задорно и нагло, иначе они очнутся.

Бомани весело фыркнул и заорал, потрясая гигантским пистолетом:

— Берегитесь! Ох, какой он злой! Может съесть ваши уши! Вчера от голода хотел меня за задницу укусить! Пришлось подсунуть ему рогатину, чтобы успокоился. Сегодня я обещал накормить его до отвала! Есть добровольцы? У кого уши лишние? Можно сразу попасть на небо к предкам, с которыми у моего друга Миша хорошие отношения.

— Бомани, я отдам все уши тебе! Ты их пожаришь на костре и отдашь собакам, потому что они слишком старые. Я люблю такое мясо, чтобы жир по рукам стекал!

— Ой-ей! Я тоже такое хочу!

Потом округлил глаза и добавил еще больше ужасов:

— Храбрый Миш, а мне можно кисти рук? В моей деревне всегда их к столбу прибивают. Очень почетно принести вождю кисти рук своих врагов! А как девушки любят таких героев! Зато тех, кто без кистей, никто не любит, потому что им без кистей гладить красавиц неудобно и за круглые попы ущипнуть невозможно!

— Бомани, ты, конечно, жестокий, но я разрешу взять столько кистей, сколько захочешь, если хоть один из них шевельнется. Того, кто слов не понимает, сразу пристрели и обе руки забери! Мне не жалко! Живо, все бросайте оружие и крепко держитесь за свои уши, носы, кисти и прочие места, которыми девушек любите!

Бомани и Узома с восторгом округлили глаза, явно пытаясь представить высказанную угрозу.

Оба охранника, сопровождавших хозяев, бросили свои ружья и кнуты на землю, а сами по команде Миши уселись на землю.

Слушая самопровозглашенного предводителя восстания, Абубакар молча вытащил из-за пояса Диего кнут и принялся связывать его длинным сыромятным ремнем. Затем вытащил тесак Диего.

Миша, видя тесак в руках Абубакара, тихо шепнул, предоставив Бомани и Узоме возможность орать и творчески развивать интересную картинку на заданную тему:

— Абубакар, он нам нужен живым. Все надо делать быстро, пока наемники не очнулись. Иначе вспомнят, что у них ружья есть.

— Понимаю, Миш.

Миша продолжил свое смертельно опасное представление:

— Кто еще не все понял? Где ваш умелец, который расковывает? Где он? Я сейчас начну освобождать себя и своих друзей. Мне ваш умелец ни к чему, я сам

могу все сделать. Но если он сейчас не появится, то ваша участь будет гораздо хуже. Ну, что. Я начинаю! Следите за моими руками, обезьяны глупые!

Зайдя вместе с Узомой за спину Абубакара, Миша вытащил какой-то небольшой предмет из своей набедренной повязки, сделал пару движений и откинул запорное устройство рогатины. Абубакар был свободен.

Удивились все, а участники восстания — в первую очередь. Миша уже зашел за спину Бомани и проделал тот же трюк.

Конечно, Миша очень рисковал. Если он неправильно оценил личные качества Абубакара и Бомани, то сейчас мог остаться в одиночестве и все в той же рогатине.

Но внезапное освобождение двух невольников оказало на охрану неожиданно сильное влияние. Из рядов безмолвно стоявших наемников вышел черный мужчина, поднял руки и закричал:

— Я иду!

— Иди медленно. Что у тебя в руках?

— А как я вас освобожу? Инструмент!

Абубакар не менее других удивился своему чудесному освобождению, но вида не подал и не забыл о главном ни на секунду. Он закончил обвязывать ремнем кнута Диего и бросил тушку отца к сыну. Диего что-то тихо шептал, но даже обнять сына не мог.

Грозный Диего, много лет водивший караваны невольников, сейчас не видел ничего и никого, кроме сына, лежащего совсем рядом. Он видел, что сын жив, но без сознания. Жив. Пока жив.

Миша продолжал орать, боясь упустить инициативу и рассеять внимание толпы:

— Хорошо, иди сюда. Если сделаешь лишнее движение, то будешь сразу убит. Покажи свое умение на мне! Я посмотрю, насколько ты ласков, и можно ли тебе доверить моих друзей! Тут у нас девушки есть. Не хочу, чтобы ты им не понравился.

Своей маленькой армии шепнул тихонько:

— Следите за ним. И шуметь надо продолжать, чтобы не успокаивались.

Стараясь делать вид, что ему нет дел до наемника, орудующего у него за спиной, и что он совершенно спокоен, Миша продолжал командовать сгрудившимся охранникам, чтобы они сдавали оружие. Кучка ружей, ножей, тесаков и кнутов росла, но очень медленно.

Умелец не подкачал. Миша скоро почувствовал, что свободен, следом за ним был освобожден Узома, затем сняты ножные кандалы со всех мужчин, а потом и с женщин Акоко и Яа. Своих российская полиция не бросает.

Почувствовав свободу, повстанцы немного расслабились. И эта была роковая ошибка. Миша знал, что такое случается, но отсутствие ненавистной рогатины сделало свое дело.

Михаил, находившийся в состоянии эйфории от внезапно обретенной свободы, услышал глухой щелчок откуда-то справа, а затем женский вскрик. Почти тотчас отреагировал пистолет в руках Абубакара, и Бомани, передвигаясь зигзагом, бросился проверять в дальние кусты, достиг ли выстрел цели. Скорострельность кремневого оружия не очень велика, поэтому можно было рассчитывать на несколько секунд форы, если у стрелявшего не было еще одного заряженного ружья.