Три Африки для Миши и Лизы

Вагнер Идалия

Дома. Пять минут отсутствовал. Как же так? Лиз там, в Африке номер три, хотя есть Лиз в Африке номер два, а Лиза здесь, где Африка номер один. Лиза здесь.

Так, где телефон. Какие новости из Африки? Что там происходит?

И почему-то особо не удивился, что Африка номер один осталась Африкой номер один.

* * *

Вернувшись из больницы, Миша позвонил маме на работу и сказал, что все в порядке. Выслушал наставление, где находятся котлеты, а где макароны. Потом долго стоял под душем, наслаждаясь ощущением чистоты.

Можно все понять,

но как понять тот шрам, который один в один повторяет шрам, полученный во время освобождения каравана с мамой Кофи. Как это объяснить? След от молнии, полученный в двадцать первом веке, совсем в другом месте. Откуда взялся шрам от пулевого ранения в этом мире, когда он получен в другом? И оно было на черном теле в этом же месте!

Миша выключил воду, энергично растер тело махровым полотенцем и снова долго смотрел в зеркало на странное пятно на теле. Действительно, похоже на очертания Африки на картах.

Потом поел на кухне, помыл посуду и оделся. Судя по всему, на улице по-прежнему жарко. Поэтому — светлые джинсы и рубашка поло. Ну что, пора. Да, и не забыть кроссовки, а то, кажется, как-то привычнее босиком. Здесь этого не поймут.

В цветочном магазине совсем недалеко от своего отделения он был впервые, там приветливые девушки помогли выбрать букет. Как оказалось, многое зависит от того, для кого букет покупается.

Миша, не дрейфь!

В родном отделении полиции было пусто и прохладно. Дежурил Ваня-филолог, который славился среди коллег любовью к классической литературе. Вот и сейчас он сидел, уткнувшись в томик Пушкина. Когда стукнула входная дверь, пропуская Мишу, он поднял голову и рассеянно проговорил:

— Привет, Белов. Говорили, что ты в больнице.

— Привет, Ванька. Я выписался.

— Кому цветочки?

— Кому надо цветочки. Кстати, Чернова на месте?

— На месте была. Ей, что ли, цветочки? Молодец, Мишка, одобряю, — и Ванька снова уткнулся в книжку.

Миша вбежал на второй этаж, подошел к кабинету под номером двадцать семь, судорожно вздохнул и коротко стукнул.

— Войдите, — знакомый голос Лизы заставил сладко замереть только что лихорадочно стучавшее сердце.

Он вошел в кабинет. Лиза сидела за компьютером и сосредоточенно барабанила пальчиками по клавиатуре. Она даже не подняла голову на вошедшего, чтобы не отвлекаться.

— Минутку подождите, пожалуйста. Я закончу.

— Здравствуйте, Лиза, — на стол перед девушкой лег шикарный букет.

Она с удивлением остановила на цветах взгляд, пальчики перестали порхать по кнопочкам. Потом девушка подняла взгляд на посетителя:

— Ой, Миша. То есть, Белов. Это что?

— Это вам, Лиза. Давайте пойдем сегодня в «Акацию». Сразу после работы. Я за вами зайду, — Миша залпом проговорил заготовленный текст и замер, ожидая ответ.

— В «Акацию»? После работы? — в голосе девушки явно читалось смятение. — Но я в форме. Разве можно в ресторан в форме? Хотя, ой! У меня с собой повседневное платье, в котором утром на работу пришла.

— Лиза, вы в любом одеянии прекрасны!

— Правда? Спасибо. Тогда заходите, я буду готова, — Мише показалось, что голос Лизы чуть дрогнул.

* * *

Сначала

Миша забронировал столик в ресторане, а потом до окончания рабочего дня просидел в парке, наблюдая за его повседневной жизнью. Вдруг в голову пришла мысль, что надо было придти к Лизе ближе к концу дня, чтобы она не смогла передумать. Сейчас у нее слишком много времени, чтобы изменить свое решение. Он сейчас к ней придет, а она скажет:

— Простите, Белов. Я ошиблась и не пойду с вами никуда.

Странно заныло пятно-Африка на груди.

— Не дрейфь, Мишка. Смелость города берет. Сколько раз ты жалел, что не решался на этот шаг? Все, сделал теперь. Молодец. Теперь жди и смотри на голубей.

И думай, думай. Почему в Африке номер один ничего не поменялось? Почему не сбылось то, что было в Африке номер два? С ума можно сойти от этих странностей.

Лиза не передумала. Когда Миша ровно в восемнадцать часов зашел к ней в кабинет, она уже была не в форме. В очередной раз за сегодняшний день сердце Миши заколотилось с бешеной скоростью. Стройная фигура, белое платье простого силуэта, подпоясанное тонким ремешком, густая копна кудрявых волос, забранная красной резиночкой, белые босоножки на тонком каблучке — именно так Лиза всегда приходила к нему во снах.

Было видно, что девушка немного волнуется.

В мозгу пульсировала мысль: «Мишка, зараза, соберись!»

Ему показалось, что зазвучали нотки Абубакара:

— Миш, ты вождь. Вождь ничего не боится, только потерять любимую девушку. Живи хорошо в своем прекрасном будущем.

— Спасибо, брат! — Миша мысленно хлопнул друга по плечу.

— Лиза, вы прекрасны. Вы самая красивая девушка на всем белом свете.

Густые черные ресницы растерянно захлопали, отбрасывая тени на тугие щечки с маленькими ямочками.

— Белов, то есть, Михаил. Все так неожиданно. И вы такой неожиданный, не как обычно. Но пойдемте, я готова.

На первом этаже в холле было людно. Наряд привез очередного хулигана, а Ванька ругался, что нет сил больше терпеть этих гопников. Шум стих, когда по лестнице спустилась прекрасная Лизонька в сопровождении Миши. Санька из наряда даже сдвинул на затылок фуражку и присвистнул: дела-а-а!

— Пока, ребята!

— До свидания, коллеги!

— До свидания, Елизавета Максимовна. До свидания, Мишка, то есть Михаил Андреевич! — вразнобой заговорили парни.

Лиза царственно кивнула головкой и выплыла на улицу. Там они, не сговариваясь, переглянулись и засмеялись.

* * *

В ресторане «Акация» было прохладно, царил полумрак, а посетителей пока не было. В холле работал подвешенный на стене телевизор. Там показывали привычное из двадцать первого века: опять разгромили очередной супермаркет в США, чернокожая девица что-то агрессивно кричала на камеру репортеру, снимавшему ролик.

Молоденькая администратор вежливо-настойчиво проводила первых гостей в полутемный зал. С экрана включенного огромного монитора на посетителей смотрела Тина Тернер и просила: «О, малыш, не оставляй меня!».