Три аксиомы

Зыков Иван Максимович

— Почему они умерли? — растерянно спрашивают ребята.

— От старости. А в нашем лесопарке хвойные деревья умирают и преждевременно. Конец им приходит, последние спиливаем. Мы находимся на восточной окраине Москвы. Ветры чаще всего дуют с запада, наносят к нам дым со всей Москвы. Лиственные деревья переносят копоть почти безболезненно, а хвойным трудно. Каменноугольная зола да сернистый газ для них губительны.

Почему лиственные переносят легче?

— Береза, липа, дуб, клен, вяз каждый год выбрасывают свежий лист. А у сосны и ели хвоинка живет несколько лет, вот она и засаривается. Еловая хвоя в нормальных условиях

при чистом воздухе способна прожить до семи лет, а в нашем лесопарке успевает прокоптиться в два года. Дерево принуждено часто выращивать новую хвою, тратит на это силы и быстрее старится. Елка засыхает у нас в 60–70 лет. Ее уже не осталось. Сосна крепче. Много спилили в прошлые годы таких, которые прожили больше двухсот лет. Теперь и сосна кончается. Из хвойных у нас хорошо живет одна только лиственница, она каждый год меняет хвою, и ей никакой дым нипочем. Мы сейчас налегаем на посадки лиственницы. Очень красивое дерево, светлое, радостное.

Я спросил:

— Вы ведете посадки?

— А как же! Сажаем 12 тысяч в год. Шесть тысяч вырубаем, двенадцать тысяч сажаем. Да разве вы не видали?

Я сказал, что мы пришли через Тринадцатую улицу и ничего пока не видали, и спросил, есть ли естественное возобновление молодняка от самосева.

— Естественного самосева бывает много, особенно дубочков, да ведь ничего от него не остается, все вытаптывают. Народу — сила. Если какой дубочек летом уцелеет, зимой лыжники прикончат.

— Но как же в таком случае сохраняются ваши посадки?

— Огораживаем, строим заборы вокруг площадок молодняка. Ну, однако, лезут и через заборы. Бывает иногда хулиганство, озоруют мальчишки. Уши им за это следует драть. А все-таки молодые наши посадки сохраняются. Кто самые злые враги молодняка? Лыжники! А с лыжами через изгородь не перелезешь.

— Значит, будет ваш парк существовать?

— Какие могут быть сомнения? — оживился дядя Гриша. — Красивый будет парк, разнообразный, составленный из устойчивых против дыма пород. Ну, конечно, сейчас такой момент: смена древостоя. Старый отмирает, надо заменять новым, а тут публика толчется, мешает нарождению нового поколения своими ногами. Но мы беремся за это дело руками, исправляем. Руки оказываются сильнее ног. Да вы сами посмотрите! А мне пора.

Мы поблагодарили за беседу и пошли по парку. Все оказалось в точности так, как рассказывал лесник. Посадки молодняка произведены на большой площади. Они начаты в 1946 году — нет необходимости объяснять эту послевоенную дату — и велись в строгой последовательности. Сажали сначала там, где нужнее, где древостой наиболее изрежен.

В первую очередь за Шестнадцатой улицей был засажен сосной и березой квадратный километр совершенно оголившейся поляны, которая когда-то была под лесом, а в военные годы превратилась в картофельный огород. Теперь там стоят вполне окрепшие молодые деревца, а когда подрастут еще больше, будет прекрасный парк.

Измайловский старожил, объяснивший мне все это дело, смотрит на березки и сосны с восхищением и старается заразить меня своим настроением:

— Бессилен выразить, но вы только подумайте: сажали картошку, а теперь вырос лес!

Я оборачиваюсь к племянникам и говорю:

— Запомните: был лес, потом сажали картошку, теперь снова стоит лес. А вы испугались пней. Надо же отличать полезные рубки от браконьерских краж.

Молодняк посажен на всем изреженном пространстве парка. Посадки

еще окружены изгородями. В загородках стоят маленькие кустики. Но молодость — порок небольшой: она проходит. У молодняка блестящее будущее, только бы он уцелел. С каждым годом он поднимается все выше и хорошеет. А как окрепнет, гуляй тогда по нему, долго, без заботы о новых посадках, потому что молодым деревьям обеспечена большая жизнь.

А старых деревьев осталось немного, и все они внушают серьезные опасения. Стоят пока, но стоять им осталось недолго. На немногочисленных уцелевших соснах совсем мало хвои, и она не зеленая, а порыжевшая. На последнем издыхании держатся дряхлые березы. Скоро умрут, придется их спилить.

Больше всего уцелело дубов. Они крепче и долговечнее других древесных пород. Но и дубы тоже обнаруживают признаки старческого увядания; тоже недолог их век.

Искусственные посадки молодняка ведутся только по эту сторону речки Серебрянки, то есть на территории, где топчутся десятки и сотни тысяч ног.

В заречной части посадки совершенно не нужны. Там тоже происходит отмирание старых деревьев. Сосен уже много спилено; некоторые липы, дубы и березы суховершинят. Но их смерть не прекратит существования леса. Из падающих с деревьев семян выросло много самородных дубков и липок. Молодой кленовник местами образует непролазные заросли. Народу бывает мало, вытаптывать некому. На смену умершим деревьям встают новые самородные поколения. Благодаря смене поколений жизнь в лесах, живущих ненарушенной естественной жизнью, непрерывна.

А в парке, где люди гуляют и топчут землю, надо обязательно делать посадки да их огораживать, иначе после смерти старых деревьев останется голый пустырь.

* * *

С той поры минуло восемь лет, и в Измайлове многое изменилось. Перестроена и продолжена линия метро; станция, которая прежде называлась Первомайской (красное здание с часами на высокой башне), упразднена и превращена в вагонное депо. Поезд метро пробегает мимо нее, поднимается на мост через речку, а потом идет по земляной насыпи, и в этот момент, если взглянуть в окна направо, раскрывается широкая панорама Измайлова, каким оно стало нынче. И право же, вид неплохой.

Напротив Третьей улицы поезд останавливается у новой станции. Она расположена на самом краю прежнего загороженного пустыря с молодыми посадками. Но теперь нет загородок, и прежние кустики превратились в густую рощу с березами десятиметровой высоты.

Деревья растут быстрее, чем мы привыкли думать. В особенности береза. В Измайлове в последние годы она прибавляла по метру высоты за каждое лето и даже по полтора метра.

Странно вспомнить, что задавался вопрос: будет ли существовать лес? Он существует.

И не надо ехать ни на Тринадцатую и ни на какую другую улицу в поисках красивых мест — все участки измайловского зеленого массива нынче достаточно красивы.

Были при посадках допущены и некоторые ошибки. Я о них скажу позднее, потому что для их понимания потребуется знание деталей лесного дела, а сейчас мы заняты уяснением самого главного и элементарного.

Ошибки заключались не в том, что измайловские лесники чего-то не сделали. Нет. Они, добиваясь лучшего, делали лишнее, несогласное с законами природы. Но едва ли такое исключительное рвение можно ставить им в вину. Да и вообще «победителей не судят».