Три аксиомы
Шрифт:
От выборочных рубок больше всего невыгод терпят сами лесорубы. При малом съеме древесины с каждого гектара быстро истощается сырьевая база, лесосеки отдаляются от рабочих поселков, становится далеко ходить на работу пешком, и приходится строить новые поселки поближе к новым местам работы…
Я приехал в Койнасский лесопункт, но тут оказалась только контора, а заготовки леса ведутся в отдаленной глубине тайги, на притоках Мезени и притоках ее притоков: Кыссе, Кыме, Мутасье, Визеньге, Суле, Пышеге. Там построены поселки на шестьдесят — сто человек каждый.
Зимой лесозаготовители рубят и возят бревна к рекам,
Сула и Пышега находятся на том самом старинном Печорском тракте, куда не решился сунуться мятежный протопоп Аввакум, побоявшись, «чтоб робятишки на пути не примерли с нужи». Зачем же из таких весьма отдаленных и труднодоступных мест, как Койнас, лесорубам понадобилось забираться в места еще более далекие и недоступные?
Я спрашиваю об этом у начальника Койнасского лесопункта Земцовского.
— Гоняемся за крупным лесом, — ответил начальник, — за сосной. Вообще-то сосна растет не быстрее ели и не крупнее, но разница в том, что наши мезенские сосняки одновозрастны. Там дерево к дереву, все одной величины. Не сказать, что очень крупные, но выдерживают стандарт пиловочника; можно брать все подряд, без недорубов. Это и нам выгодно, и лесная инспекция довольна.
В последние годы построены автомобильные дороги в сосновом массиве с выходом на Вашку к Большой щелье и Чуласу. Вывозится значительное количество сосны. Споров между лесной охраной, лесозаготовителями и лесопильщиками стало словно бы поменьше. Но проблема лесопользования на Мезени в целом далека от разрешения, и сколько бы ни конфликтовали друг с другом лесохозяйственники, лесорубы и деревообработчики, сами они не в состоянии найти выход без помощи извне.
Вывозят же с Мезени на морских пароходах доски. Зачем бросать на лесосеках тонкие бревна? Почему бы не вывозить их для целлюлозно-бумажных заводов (в этом случае они называются балансом) и на рудничную стойку для угольных шахт?
В Архангельске лесные начальники много лет спорили: вывозить мезенский баланс или не вывозить, как вывозить, где грузить на морские суда? Одни говорили, нельзя, другие — можно.
В 1954 году сделали первую попытку. В низовья Мезени приплавили тысячу кубометров балансов; плоты поставили на якорь в Коршакове, там есть довольно глубокая яма, а с севера она защищена перекатом Белый Нос, и этот перекат играет роль волнолома, не пропуская крупную морскую волну. Другого такого же спокойного места в низовьях Мезени не сыщешь. Судно может подойти к плоту, встать на якорь и грузить бревна на борт прямо из воды.
Из Архангельска на Мезень пригнали лихтер — морскую баржу, хотели вести в Коршаково и начинать там погрузку с плотов посреди рейда, но капитан Меленского порта Евстафий Филатов, ответственный за безопасность судоходства, запротестовал:
— Умные вы мужики, а недокумекали! Лихтер у вас громадный, буксиришко дрянной и слабосильный. Не справится он с мезенским течением. Не с тем ключом к замку подходите! Вам надо взять лихтер вдвое меньше, а буксир втрое сильнее.
Пришлось поставить лихтер в Каменке к лесопильному заводу на погрузку досок, а плоты
В 1958 году лешуковцы по распоряжению Архангельского совнархоза заготовили и приплавили в Коршаково двадцать тысяч кубометров еловых балансов, но случилась неувязка, лихтеры не пришли. Плоты на Коршаковском рейде стояли до поздней осени, а потом жестокий шторм их разбил, и течение вынесло бревна в море.
В 1962 году впервые вывезли через Коршаково двенадцать тысяч кубометров елового и соснового тонкомера. Еловый ушел через Беломорско-Балтийский канал в Ленинград, там перегрузили и отправили на калининградские целлюлозно-бумажные комбинаты. Сосновую рудостойку увезли в Архангельск, потом по Северной Двине навстречу плывущим плотам отправили до Котласа, там перегрузили на железную дорогу, и пошла рудостойка в Донбасс.
Значит, задача решена? Все хорошо? Нет, не совсем. Для калининградских бумажников мезенский баланс не радость. Со всеми перегрузками в пути он обошелся в тридцать рубликов за кубометр. На одну тонну целлюлозы тратится пять кубов балансов на полтораста рублей, а отпускная цена тонны целлюлозы тоже полтораста рублей. Да не одна же древесина расходуется, нужны еще химикаты, пар, электроэнергия, труд.
А ближние архангельские целлюлозно-бумажные комбинаты перерабатывают местную дешевую древесину, им мезенский баланс и вовсе не по карману.
Когда мезенская древесина распиливается в Каменке на доски, она настолько вырастает в цене, что окупает стоимость морской перевозки. Непереработанные круглые бревна прибавки к своей цене не получают, им не по силам нести большие транспортные расходы.
Да и вообще вывоз мезенского леса через море не решает вопроса. Ну, много ли его вывезешь через такую мелеющую реку и такой неспокойный порт? Ведь даже не весь пиловочник успевают сплавить по реке паромами в те годы, когда долго продолжается летнее безводье. Вон сколько бревен остается в верховьях до будущей навигации! Зимой выкалывают из льда вмерзшие плоты да поднимают бревна в гору.
Исправить положение может только железная дорога.
Еще в начали 30-х годов обсуждался проект постройки дороги от Архангельска до Лешуконского, но он не был в свое время осуществлен. А сейчас строят.
Экономическое значение новой железной дороги огромно. Ведь не по пустым она пройдет местам, а по лесным массивам. Непосредственно на железной дороге будут построены лесозаготовительные предприятия с общей годовой заготовкой трех миллионов кубометров древесины. Этот лес будет грузиться прямо на железную дорогу без всякого сплава.
И кроме того, оживут Пинега, Мезень, Вашка. Там тоже будут построены новые леспромхозы общей мощностью в шесть миллионов кубометров.
Для улучшения сплава на Мезени и Вашке построят водорегулирующие плотины.
Все конфликты разом ликвидируются. Перестанут оставлять на лесосеках не только тонкомерные еловые да сосновые бревна, но заберут даже гнилые старые деревья, годные на дрова, чтобы они не захламляли и не заражали лес. Деловая древесина пойдет по железной дороге в Архангельск, а дрова возить дорого, и потому в Лешуконском надо построить мощный комбинат, который станет перерабатывать дрова в картон.