Три билета до Эдвенчер
Шрифт:
— Как же туда добраться? — спросил я Мак-Турка.
— Только на лошадях, — ответил он. — Машину брать бессмысленно: придется мотаться по саванне. Джип там не пройдет.
Я повернулся к Бобу.
— Ты умеешь ездить верхом? — с надеждой спросил я.
— Да вообще-то однажды было дело, если ты это имеешь в виду, — осторожно сказал Боб и поспешно добавил: — Только лошадь должна быть очень смирная, конечно.
— Ну как, сможете раздобыть нам пару добрых, смирных лошадей? Пожалуй, справимся! — сказал я Мак-Турку.
— Будьте покойны, я подберу вам самых спокойных! — заверил нас Мак-Турк и отправился вместе
Немного погодя он сказал нам, что Фрэнсис и лошади будут дожидаться нас завтра утром в условленном месте милях в двух от дома. Оттуда и начнется наш маршрут в неизвестность.
…Когда назавтра мы спозаранку тронулись в путь, утренние лучи окрасили заросшую травою саванну в приятный золотисто-зеленый цвет. Прыгая по кочкам, машина неслась к далекой линии деревьев, где у нас было назначено свидание с Фрэнсисом. В нежно-голубом, словно крыло сойки, небе чертили круг за кругом два казавшихся точками ястреба, обшаривая глазом просторы саванны в поисках завтрака. Яркие, будто искры, стрекозы вылетали из-под колес машины. Теплый ветер захватывал ввысь кружащее водоворотом облачко рыжеватой пыли.
Мак-Турк, картинно держа одной рукой баранку, а другой надвигая шляпу на лоб, заговорил со мной, пытаясь перекричать гул мотора и шум ветра:
— Ты понимаешь, этот индеец… ну да, Фрэнсис… Как бы тебе все это объяснить… Он такой, немножко странный. Не то чтобы у него не все дома, но он сам говорит, что иногда у него едет крыша. Это я просто так, чтобы ты знал. А так он мухи не обидит.
— Так вы уверены, что он нормальный? — крикнул я в ответ, чувствуя, что у меня душа уходит в пятки.
— Ей-богу, совершенно безобиден.
— О чем это вы? — спросил Боб с заднего сиденья.
— Мак-Турк говорит, что у Фрэнсиса бывают… это, как их… заскоки, — успокоил я его.
— Чего-чего?! — крикнул Боб.
— Заскоки.
— Какие заскоки?!
— Ну… Мак-Турк говорит, что у Фрэнсиса иногда едет крыша. Но тем не менее уверяет, что он совершенно безобиден.
— Час от часу не легче! — убитым голосом произнес Боб, откинулся на спинку кресла и закатил глаза. На лице его читалось выражение сдерживаемой муки.
Мы доехали до деревьев и увидели сидевшего на корточках Фрэнсиса. Его знаменитая волшебная шляпа была лихо сдвинута набекрень. Позади него стоял табунок понуро свесивших головы и позвякивающих уздечками жалких кляч. На них были чрезвычайно неудобные на вид седла с высоко расположенными передними луками. Мы выбрались из джипа и, стараясь напустить на себя веселую мину, поздоровались с Фрэнсисом. Мак-Турк пожелал нам всем удачной охоты, развернул машину и с таким ревом рванулся вперед, что лошаденки шарахнулись, звеня всеми Уздечками и стременами. Фрэнсис кое-как успокоил их и подвел к нам, чтобы мы высказали свое суждение. Мы недоверчиво поглядывали на наших росинантов, а они с неменьшей подозрительностью глазели на нас.
— Ну, какую берешь? — спросил я у Боба.
— По-моему, один черт, — сказал он. — А впрочем… опробую-ка вот эту, каурую. Видишь, косит чуть-чуть?
Мне досталась большая серая лошадь, на первый взгляд схожая с мулом; тут выяснилось, что она и норовом уступает сему упрямому животному. Желая подбодрить я сказал пару ласковых слов; но, как ни пытался подобраться к ней, она отступала в сторону, сверкая белками глаз.
— Ну
— Это не дружище, это подруга, — уточнил Боб.
Наконец мне удалось взгромоздиться на тощую костлявую спину клячи, и я мгновенно схватился за уздечку. Лошадь, выбранная Бобом, показалась мне более покладистой. Во всяком случае, она безропотно позволила ему сесть на себя. Но только он устроился в седле, как она начала медленно, но неуклонно пятиться назад. Так они пожалуй, доплелась бы до самой бразильской границы, если бы на ее пути не оказался огромный колючий куст. Въехав в него всем крупом, она стала как вкопанная — ни с места.
К этому времени Фрэнсис уже оседлал свою хмурую вороную лошадь и поскакал вперед. Насилу держась на своей кобыле, я пустился вдогонку. Боб по-прежнему пытался ублажить свою лошадь ласковыми речами, каковые постепенно затихли вдали. Мы миновали поворот, и Боб вовсе пропал из виду. Его лошадь двигалась каким-то хитроумным аллюром — помесью шага с рысью, а Боб красный в лице, что твой индеец, — крепко сжимал в руке длинную ветку, которой столь усердно нахлестывал по спине животину, что я забеспокоился, как бы он не вывихнул себе руку. Подъехав поближе, я с интересом стал наблюдать за его прогрессом в деле обучения верховой езде.
— Ну как дела? — спросил я Боба, когда он поравнялся со мной.
Боб бросил на меня убийственный взгляд.
— Все-бы-ни-че-го-е-сли-бы-о-на-шла-как-сле-ду-ет, — проговорил он, вставляя по слогу между толчками.
— Погоди-ка секундочку, — сказал я, желая помочь, — дай-ка я подъеду сзади и дам ей шлепка!
Сзади Боб и его кобыла выглядели так, будто исполняли некую темпераментную румбу, какой славится Латинская Америка. Я пришпорил свою лошадку, пустив ее рысью, и, поравнявшись с ходящим ходуном крупом кобылки Боба, нагнулся, чтобы хорошенько шлепнуть ее. И что же? Моей лошади, которая до сей минуты вела себя образцово, отчего-то взбрело в голову, что я ни с того ни сего, самым подлым и коварным образом посягаю на ее жизнь. Она собрала все мускулы, да как скакнет — тут бы позавидовал любой кузнечик! На мгновение мне бросить в глаза удивленная физиономия Боба — и вот мы уже мчимся по траве вдогонку за Фрэнсисом. Когда мы поравнялись с ним, он повернулся в седле, изобразив на лице широченную улыбку. Затем он подбодрил свою лошадь, хлестнув ее поводьями по шее, — и, прежде чем я сообразил, что происходит, мы уже бешеным галопом помчались по тропе, грудь в грудь, а Фрэнсис еще поддавал ходу, погоняя свою лошадь странными гортанными выкриками.
— Фрэнсис, опомнись!!! — завопил я. — Тут тебе не скачки! Я больше так не могу… Стой! Стой, кому говорят!
Эти слова с трудом пробили себе путь к сознанию нашего провожатого. Когда же он понял, чего от него хотят, на лице его обозначилось выражение горького разочарования. Он нехотя осадил свою лошадь — и, к моему величайшему облегчению, моя тоже замедлила шаг. Мы остановились и подождали, пока Боб доскачет на своей танцующей кобыле. Когда же вся наша команда была в сборе, я предложил следующий порядок следования: Фрэнсис впереди, Боб за ним, а я — замыкающим. Так мне легче будет следить за тем, чтобы лошадь Боба скакала как полагается, a не маялась дурью. Дальше мы продолжали путь размеренным шагом, без всякой гонки.