Три Царя
Шрифт:
— Да, мертвее некуда, — с легкой улыбкой кивнула девушка.
— Тогда я больше, чем в порядке.
Мира подошла в плотную, и схватив Балдура за подбородок, крутила его голову в разные стороны.
— Раны свежие и, судя по всему, затянулись совсем недавно. Что с тобой произошло? Почему оно тебя так называло? — указывая глефой на труп, донимала вопросами Мира.
Стервятник посмотрел на когти существа, и пробубнил:
— Твои догадки не хуже моих.
— Я, кстати, тоже в порядке, как и Дэйна, если ты спрашиваешь, — Мира поправила волосы. — Ярик и… Сырник
— А? — Балдур явно ушел в себя, и не слушал слов женщины.
— Что ты акаешь? Ты меня вообще слушаешь? Что с тобой происходит, Стервятник! Приди наконец в себя.
— Прости Мира, я задумался, — произнес он с ноткой вины в голосе.
— Не время сейчас витать в облаках.
— У моря, — неожиданно даже для самого себя пробормотал Балдур.
— Что? У какого еще моря?
Балдур потряс головой, выгоняя мысли прочь, и взял за руку Миру:
— Прости, ты цела? Что ты помнишь после падения? Как уцелела?
— К чёрту твои извинения, Балдур. Возьми себя в руки, — терпение Миры подходило к концу. — Я очнулась у темной комнаты, Дэйна была рядом.
— Сырник?
— Его с нами не было, как и Ярика.
Мира вкратце, как могла, рассказала ему о дальнейших событиях. Как ей с Дэйной приходилось пробиваться с боем чуть ли не через каждую комнату, пока наконец своими действиями они не вытянули на себя полчища тварей разного калибра.
— Я отправилась за тобой, а она за Яриком и Сырником, они должны быть вместе.
— Должны, — коротко согласился с ней стервятник. — Сырник бы один долго не продержался, а Ярик уже бы пол… чем бы это место не являлось, сжег. Надо найти их скорее, Мира. Сырник…
— Знаю.
Шорох становился всё отчетливее, пока наконец из-под двери не показалась тучная шарообразная тушка.
— Коклоток! — закричал во весь голос Балдур. — Паскуда ты такая, а ну мигом ко мне!
— Это еще кто такой? — с интересом в голосе спросила меридинка.
— Мой раб, — с жестокой твёрдостью, выпалил стервятник.
— Твой кто? — интерес перерос в открытое и нескрываемое удивление.
— Великодушный господин, вы звали ничтожного, беспомощного и ужасно бестолкового раба? — карлик упал на колени перед человеком, краем глаза поглядывая на мёртвую тушу мутанта.
— Ты что, ублюдыш себе надумал? Сдать меня тем ублюдкам хотел? — Балдур разразился гневом, и Мира вновь заметила этот невидимый проблеск в глазах, словно внутри загорается огонь ярости.
Дыхание Коклотока сперло, а от интонации Балдура у него сердце сжималась.
— Нет! Что вы, мой могучий господин! Бесполезный раб никогда бы на такое не пошел! Ублюдыш-раб, лишь хотел их увести от вас подальше, а затем сбежать от пытателей и вернуться к вам. Паскуда-раб, глаз отдал за вас и жизнь с радостью отдаст, если прикажете, озаряющий своей силой господин!
— Балдур, я уже спрашивала, но какого лешего? Ты рабом обзавелся? Совсем с ума сошел? Ты что вообще творишь?
— Позже объясню, сперва убью эту ошибку создания.
— Молю всеми богами, Наичистейший господин, сохраните жизнь, позвольте пас… су… беспо… Позвольте грязному
Балдур отпихнул его в сторону, устав слушать его слова и терпеть вылизывания своих ботинок, и замахнулся топором, полный решимости. Предатель всегда предаст, а хитрый предатель еще и сухим выйдет. После того как Коклоток поступил с Балдуром, он не мог оставить его в живых. Карлик бы умер, если бы не вмешалась Мира.
— Постой, Балдур, не горячись, — Мира присела на колено и обратилась к карлику. — Тебя Коклоток зовут?
— Да! Да! Коклоток!
— Послушай меня внимательно, Коклоток. Я так понимаю, что Балдур твой хозяин, а ты его раб?
— Да, именно так! Великодушный господин меня не бил, не истязал, в печь не бросал, органы не…
— Да-да. Он вообще милый, если присмотреться поближе, — Мира сделала паузу, явно переступая через себя, а затем продолжила. — Получается так, что твой господин, мой мужчина, а значит ты будешь делать всё что и я тебе скажу?
— Да, конечно! Ничтожный раб всё сделает, наипрекраснейшая и воинственная госпожа.
Мира перешла на тон, который даже сам Балдур нечасто слышал.
— Не называй меня так, никогда! — ее шипение было настолько холодным, что Балдуру показалось, что камень на стенах покрылся инеем, а воздух будто посинел. — Тебе это ясно? Ты его раб, а не мой!
— Ясно, го… рабу всё ясно, — не переставая, кивал тот.
— Мира, этот ублюдок…
— Будет делать, всё что я ему скажу. Потому что знает, только я единственное, что спасает его от смерти. Вставай, Коклоток, нам пора двигаться дальше, — затем ее пронзительный взгляд устремился на сборщика. — А мне и тебе предстоит серьезный разговор.
Глава 50
50
Сколько ударов? Как понять, что жизнь еще теплиться в мягком и едва теплом теле? Быть может, мы все ходим под небом и солнцем созданным богами, и внутри нас похожая красная сердцевина, только вот бьется она по-разному. Для одних хватает и пару дюжин ударов в минуту, сладко вкушая дремоту. Для других же остановка и вовсе означает смерть. Так сколько же? Сколько требуется для того чтобы он не умер, чтобы увидел новый день.
Измазанный в крови ошпаренный режущим кипятком дикой травы, он пробирался сквозь высокие и мясистые стебли, крепко прижимая к груди маленький комочек. Осенний беспощадный ветер, незримым хлыстом, подгонял его, словно раба, раздирая и без того израненную спину.
Он не помнил, сколько шел, сколько не спал, и когда последний раз видел приветливое лицо живого существа в этой мёртвой долине тишины. Руки больше не дрожали, они попросту окостенели в одной позе, укрывая зверька от холода. Колени с каждым шагом хрустели, проникающим скрипом трущихся друг о друга костей. Он больше не чувствовал боли, так как не ощущал ничего ниже шеи.