Три Царя
Шрифт:
Быть может это влияние атмосферы или разговоры об укромном месте. Может внезапный поцелуй Миры и её реакция раздули угли до дикого пламени страсти. Разговор Варгина с Балдуром, или просто потому, что им этого хотелось. Никто никогда не узнает правды, даже эти двое, что кружили в танце, несмотря на то что единственные остались посреди зала.
— Я должна, я не могу больше это держать в себе, — вдруг раздался её сдавленный голос. — В то же утро, пока ты спал, я спустилась вниз за завтраком, но меня перехватили и отвели в другой номер, где ждал Варгин. Он пообещал поделиться мудростью, взамен на три вопроса, на которые я должна буду ответить искренне, и я ответила.
Балдур молчал.
— В тот день
Балдур вновь ничего не ответил. Он не знал, что сказать, да и все нужные слова внезапно пропали, он словно онемел. Раздались шаги слуг и церемониймейстеров.
— А чего ты хочешь? — прошептал он.
— Я не знаю, я даже не знаю, что это. Мне было слишком страшно искать правду об этом древе. Я опасалась, что если узнаю, то потеряю тебя навсегда, потеряю нас.
— Тогда забудь об этом и не веди меня туда.
— Но Варгин сказал, он ведь царь мудрости, — её слова прозвучали сдавленно.
— Мы сами цари своей судьбы, не им нам указывать что нам делать.
— Но ведь это глупо, отбрасывать такой подарок в сторону только из-за…
— Мира.
— Да, Балдур.
— Я тебя…
Слова, которые он не успел сказать, утонули в торжественном оркестре выхода новобрачных. И поцелуе, которым она его одарила, утягивая за собой в тот самый укромный уголок.
Глава 24
24
Аплодисменты утихли, когда новобрачные взошли на пьедестал, и супруг представил свою суженную. Правитель всего Красносолнечного княжества кивнул своим гостям и жестом предложил будущей княгине занять свое законное место по левую руку от трона. Толпа с изумлением смотрела на новобрачных, позволяя себе короткие и практически беззвучные ремарки о выборе свадебного наряда.
— Я приветствую всех вас, как желанных гостей и близких моему и сердцу княгине друзей! — Он одарил нежным взглядом свою будущую жену и продолжил. — Для меня это знаменательный день, как и для всего княжества. Как поговаривала моя мудрая матушка: «Негоже мужчине править, жить и воевать без женщины, возвращаясь к потухшему очагу и холодной постели». К превеликому огорчению, она не смогла дожить до сего момента. Она сейчас смотрит на нас, поднимая кубки вместе с богами. Мой отец, предыдущий правитель и ваш великий князь Мирослав Красоуст также имел своё мнение по поводу брака, также при всей его харизме и мудрости, он был падок на красочные высказывания, поэтому я не стану их цитировать.
Толпа рассмеялась, а некоторые из придворных дам, что, судя по возрасту, были лично знакомы с отцом Солнцеликого, прикрыли губы ладонью.
— Как бы то ни было, — князь выждал паузу, пока гости учтиво насмеются. — Я более чем рад, что с этого момента, Красносолнечное княжество официально по законам богов наших славных и царства Бролиского может похвастаться самой прекрасной, великодушной, благородной и любимой княгиней, моей женой Еленой Родославящей.
Гости дружно слились в потоке рукоплескания, а сама княгиня, что лишь этим летом вошла во взрослую жизнь мило улыбнулась и поклонилась. Солнцеликий был чуть ли не вдвое старше своей избранницы, приводя под венец вторую жену на своем веку. Первая к горю всего двора скончалась во время родов первенца, что должен был в свое время занять трон правителя. Народ погрузился в глубокую скорбь, а сам князь много лет отказывался от бесконечных предложений брака, пока наконец не поддался чарам Елены Родославящей.
Солнцеликий сел на трон, рядом со своей новоиспеченной женой. Раздались фанфары, и многочисленные слуги унесли легкие столы с закусками, затем внесли крепкие, дубовые и длинные обеденные столы. Поверх легли белоснежные шелковые скатерти. Толпа зашепталась.
Выкатили первые блюда. Царский судак, богато приготовленный в белом вине с тоненькими дольками лимона и лайма, украшенный легким летним салатом в оливковом масле. Запеченный фазан с яйцами перепела, поразил гостей, как только они его увидели, и тут же принялись обсуждать сервировку. Говядина в цитрусах, свинина в меду, баранина в остром соусе, наполнили тронный зал палитрой своего аромата. Мидии в сливочно чесночном соусе с двумя вариациями белого и красного вина. Крупная туша кабана камнеступов, что еще этим утром бегал по пескам Золотого Моря, буквально светился золотисто бурой корочкой. Меридинские сочные креветки, фокрунский жирный лосось, древолюдские дикие травы. Божественный черепаший суп чертяг и несколько блюд простых деревенских сырников. Блюда кухонь, собранных со всего царства, появлялись одно за другим, и казалось, не было видно им конца. Всё это, и многое, многое другое постепенно заставило три огромных стола, выстроенных полукругом. Гости пускали слюну, но учтиво держали марку. Слуги с прямой выдрессированной осанкой заносили их, по определенному кругу, давая возможность гостям насладиться букетом запахов.
— Кабанчик хорош, упитанный, мясистый, не находите?
Дэйна обернулась на голос и увидела мужчину с седыми висками и крепким телосложением. По вышивкам и гербу на его камзоле, она сразу поняла, что незнакомец прибыл из Меджьего. На вид он был, как и многие представители тех земель: высокий, хорошо слаженный и с выдающимся широким подбородком. Он прошелся рукой по гладковыбритому лицу и посмотрел на неё.
— На моё мнение, охотнику стоило целиться лучше или использовать другое оборудование. Хоть при готовке глаза деформировались и трудно заметить повреждения от раны, я бы использовал стрелу, заговоренную руной Стрибога, из перемолотых рогов козла или, на крайний случай, сбалансированную иглу иглопуза. Тонкое, хирургическое и безболезненное убийство животного.
— Интересная техника, госпожа… — он склонился в приветствии.
— Дэйна. Дэйна Брихнилд, и боюсь вас разочаровать, уважаемый воевода, при вашем статусе, я не госпожа.
— Вы правы, извольте меня простить, однако позволю себе небольшую ремарку. Быть может при дворе Солнцеликого подобная градация знати считается нормой, и я при всем моём почтении это уважаю, однако в Меджье, леди, что может завалить кабана стрелой из иглы иглопуза, именуется госпожой.
Дэйна улыбнулась, а на её щеках засверкал предательский румянец.
— Боюсь и здесь я вас огорчу, — произнесла она, поправляя золотистые волосы. — Леди, что стоит перед вами, не способна на подобный выстрел.
— Но явно не понаслышке знакома с битвой и охотой, я ведь прав? — в глазах воеводы сверкнул блеск интереса.
— Это правда. Вы, как полагаю, уже поняли, что родом я из Мидсхваля, поэтому некоторые аспекты охоты и битвы мне известны, но опять же, к моему величайшему сожалению не более.
Мужчина покачал головой, поправляя свои местами поседевшие волосы.
— За что же вы со мной так бессердечно, госпожа? Вы приманили моё внимание своей теорией об охоте на кабана, а теперь отвергаете от дальнейшей беседы, словно юного мальчишку.
Румянец на щеках Дэйны засверкал еще насыщеннее.
— У каждой леди должен быть свой секрет, разве вы так не считаете?
Мужчина поравнялся с Дэйной, и зааплодировал говяжьему филе в сливочно грибном соусе с тонкой ноткой приправки из базилика:
— Тогда позвольте мне представиться. Я, Святогор, воевода его величества князя Мирослава младшего, кровного брата-близнеца отца князя Солнцеликого.