Три часа между рейсами [сборник рассказов]
Шрифт:
— Вот вам, пожалуйста, — сказал он. — Можете взять себе эту рубашку. Я знаю, где раздобыть еще кучу таких же.
Несколько секунд принцесса молча взирала на эту сцену, а потом взяла рубашку и положила ее на диван.
— А теперь сядьте на стул и позвольте мне закончить, — сказала она и, видя, что Пэт медлит, добавила: — Потом мы с вами выпьем.
— И когда будет это «потом»?
— Через пятнадцать минут.
Она торопилась завершить набросок, раз за разом исправляя нижнюю часть лица, — казалось, выражение подхвачено верно, однако что-то ее не удовлетворяло. Не хватало какого-то нюанса, который она уловила при первой встрече с ним в студийной столовой.
— Вы
— Уже много лет.
— Наверно, повидали мастерские разных художников?
— Разумеется. У меня есть и собственная мастерская.
— Я слышал, в этих мастерских творятся забавные вещи. Вы когда-нибудь… — Тут он замялся.
— «Когда-нибудь» что?
— Вы когда-нибудь рисовали обнаженного мужчину?
— Пожалуйста, помолчите одну минуту.
Она замерла, подняв кисть и словно к чему-то прислушиваясь, а потом нанесла один быстрый мазок и с сомнением оглядела полученный результат.
— Знаете, а ваш портрет писать нелегко, — сказала она, положив кисть.
— Мне тоже нелегко позировать, — сказал он, поднимаясь со стула. — Давайте на этом закончим. И почему бы вам… почему бы вам не накинуть что-нибудь полегче вместо этой хламиды?
Принцесса улыбнулась. Она подумала, что обязательно расскажет друзьям эту историю, поднеся ее как дополнение к портрету, если, конечно, портрет удастся, в чем она все больше сомневалась.
— Вам стоит пересмотреть свои методы, — сказала она. — Неужели они срабатывают?
Пэт закурил сигарету и сел на кушетку.
— Если бы вам было восемнадцать, я бы начал всю эту болтовню про то, как вы сводите меня с ума, и далее в том же духе…
— А зачем это нужно вообще?
— Да ладно, будет вам! — сказал он с понимающим видом. — Вы пригласили меня позировать, верно?
— Да.
— А когда женщина приглашает мужчину позировать… — Пэт нагнулся, развязал шнурки, сбросил туфли, оставшись в носках, и водрузил ноги на кушетку. — Когда женщина хочет встретиться с мужчиной или мужчина хочет встретиться с женщиной под тем или иным предлогом, это всегда идет к одному и тому же. Вы меня понимаете?
Принцесса вздохнула.
— Похоже, вы загнали меня в угол, — сказала она. — Однако что же делать, если женщина хочет всего-навсего написать портрет мужчины?
— Когда женщина хочет написать портрет мужчины… — Пэт прикрыл глаза, покачал головой и выразительно хлопнул в ладоши. Он уже подцепил большими пальцами свои подтяжки, когда принцесса внезапно воскликнула:
— Офицер!
Какой-то звук раздался за спиной Пэта. Он обернулся и увидел на пороге молодого человека в униформе и блестящих черных перчатках.
— Офицер, вот этот человек — служащий мистера Де Тинка. Мистер Де Тинк одолжил его мне на сегодняшний день.
Полисмен оглядел застывшую на кушетке фигуру — живое воплощение вины.
— Он к вам приставал?
— Я не хочу доводить дело до суда — в участок я позвонила на всякий случай, для подстраховки. Дело в том, что он изначально согласился позировать мне в обнаженном виде, а теперь отказывается. — Она вернулась за свой мольберт. — Мистер Хобби, может быть, хватит ломать эту комедию с ложной скромностью? Полотенце вы найдете в ванной.
Пэт очумело потянулся за своими туфлями, вдруг с тоскою подумав о том, что в Санта-Аните сейчас идет восьмой заезд…
— А ну-ка, шевелись живее! — поторопил его коп. — Ты слышал, что сказала эта леди?
Поднявшись с кушетки, Пэт устремил на принцессу взгляд, полный боли и укоризны.
— Вы же сказали… — хрипло произнес он. — Вы сказали, что хотите
— А вы сказали, что я имела в виду нечто другое. Так что не тяните время. Офицер, там, в баре, напитки — угощайтесь, пожалуйста.
…Несколько минут спустя Пэт, поеживаясь в одном полотенце на голое тело, сидел посреди комнаты, и в памяти его безостановочно прокручивались увиденные в юности непристойные фотоснимки, хотя с данной сценой у них было очень мало общего. Оставалось лишь тихо радоваться предоставленному полотенцу — он до сих пор не понял, что принцессу интересовало только его лицо, а не весьма далекая от совершенства фигура. Выражение этого лица сейчас было именно таким, какое увидела принцесса тогда в столовой, — выражение «Голливудского перепутья», обратная сторона мистера Де Тинка, — и она спешила запечатлеть его на холсте, пока не сгустились вечерние сумерки.
Обломки прошлого [158]
Фил Македон, некогда кинозвезда первой величины, и Пэт Хобби, сценарист, устроили аварию на бульваре Сансет, близ отеля «Беверли-Хиллз». Было пять часов утра, и алкогольные выхлопы мощно клубились над местом их оживленного спора, так что сержанту Гаспару ничего не оставалось, как задержать обоих с последующим препровождением в участок. Пэт Хобби, мужчина сорока девяти лет, выказал особую агрессивность ввиду того, что Фил Македон не признал в нем старого знакомого. В пылу потасовки он случайно нанес удар сержанту Гаспару, который был настолько этим разозлен, что поместил нарушителя в тесный зарешеченный «обезьянник», пока все трое дожидались прибытия капитана полиции.
158
Рассказ опубликован в марте 1941 г.
Хронологически Фил Македон попадал в промежуток между Юджином О’Брайеном и Робертом Тейлором. [159] Сейчас, на шестом десятке, он был по-прежнему хорош собой, а от звездных гонораров у него сохранилось достаточно средств для содержания асьенды в долине Сан-Фернандо, где он и почивал на лаврах столь же беззаботно и бесцельно, как Вояка, [160] герой скаковых арен.
С Пэтом Хобби судьба обошлась иначе. Проработав в кино двадцать с лишним лет сценаристом и рекламным агентом, он в момент упомянутого транспортного происшествия находился за рулем видавшего виды авто 1933 года выпуска, с некоторых пор формально перешедшего в собственность Североголливудской ссудно-кредитной компании. А ведь когда-то, году в 1928-м, он достиг уровня процветания, позволявшего иметь собственный плавательный бассейн.
159
Юджин О’Брайен (1880–1966) прекратил сниматься в 1928 г., после появления звуковых фильмов.
Роберт Тейлор (Спенглер Арлингтон Бру, 1911–1969) сыграл свои первые роли в середине 1930-х гг.
160
Знаменитый призовой скакун по кличке Вояка (Man о’ War) с феноменальным успехом выступал на протяжении двух сезонов в 1919–1920 гг., а остаток жизни (до 1947 г.) провел в холе и довольстве, занимаясь производством чемпионского потомства.