Три черепахи
Шрифт:
Басков положил в конверт чистый листок бумаги, заклеил, написал адрес и тут же подумал, что все это вообще ни к чему, лишнее. Придет Брысь на почту — хорошо, а получит он там что-нибудь или не получит — не имеет значения.
В Харьков Басков взял с собою инспекторов Сергея Фокина и Ивана Короткова. Ему с ними не раз доводилось ходить на задержание опасных преступников, в них он не сомневался. Марат умолял включить в группу и его, но Басков знал, что у него больна мать, по ночам ему приходится быть сиделкой, и потому отказал…
Засада
Фокин сидел внутри почты за столом — будто писал. Короткое прогуливался по противоположному тротуару. Басков сидел перед окном в доме напротив. Метрах в пятидесяти на улице стояла «Волга» с двумя инспекторами из городского угрозыска,
У всех были фотопортреты Брыся, так что его появление обязательно кто-нибудь заметит еще до того, как Брысь войдет в помещение почты. Каждый постоянно видел хотя бы одного из товарищей, а об условных знаках было четко договорено.
Миновало три пустых дня.
Брысь пришел в четверг, 16 августа, в половине одиннадцатого утра, Ои появился из ворот дома, около которого стояла их «Волга». Короткое, заметив сигнал из автомобиля, дал знак Баскову. Басков покинул свой пост, вышел из дома и увидел Брыся. Прежде всего он узнал костюм — коричневый в синеватую клетку.
К двери почты они подошли одновременно. Басков пропустил Брыся вперед, и, когда тот, приблизившись к стойке, сунул руку во внутренний карман пиджака, Басков дал знак Фокину, а сам, положив ладонь на плечо Брысю, сказал: — Здравствуйте, Балакин.
Брысь медленно повернул голову, посмотрел сначала на него, лотом на Фокина, вставшего рядом с другого бока. Баскову было не до выражения его глаз, но смотрел Брысь недобро.
— Оружие, — сказал Басков.
— Не ношу, — ответил Брысь хмуро. Фокин единым плавным долгим движением обеих рук огладил его от груди до щиколоток.
— Не ношу, — презрительно повторил Брысь. Фокин защелкнул наручники.
— Извините. — Басков вынул из кармана у Брыся, паспорт, откинул корочку.
Это был паспорт Зыкова.
Глава 9. ДОПРОС С ПЕРЕРЫВОМ
Хорошо разработанный план допроса — великая, конечно, вещь, но Басков понимал, что допрос человека с таким богатым уголовным опытом, как у Брыся, не укладывается в общие рамки. Тут вряд ли сумеешь поставить ловушку, которую твой подневольный собеседник не заметит, вряд ли перехитришь его в игре околичностями. Поэтому Басков избрал самую простую тактику — ставить Брыся перед фактом, и пусть он опровергает, если сможет.
Когда конвойный ввел Брыся, Басков поразился перемене, происшедшей с арестованным: за три дня он постарел на десяток лет. Крупные морщины на щеках глубоко врубились в кожу, глаза запали, а цвет лица приобрел какой-то чугунный оттенок. Новый костюм висел на нем словно на вешалке, а между тем Басков отлично помнил, что там, на почте
— Вы что, совсем не едите? — спросил Басков, когда Брысь сел на стул.
— А вы меня на откорм поставили, что ли? — мрачно пошутил Брысь.
Басков пожалел, что задал чисто по-человечески свой вопрос.
— Як вам не подмазываюсь, Балакин. Начнем по делу. — Он взял паспорт. — Откуда у вас документ Константина Васильевича Зыкова?
— На улице нашел, — с издевкой ответил Брысь.
— Вы даете понять, что врете. Только не надо строить насмешки, это не укрепляет отношения. Лучше вы начистоту, Александр Иваныч.
На Баскова глянули из-под густых темных бровей усталые и все же неуловимо насмешливые глаза.
— Не держите меня за долдона, гражданин начальник. Вы еще молодой, а я давно с ярмарки еду. Ксива краденая, ну и что? Не за это меня взяли.
— Ладно, разберемся. Только не зовите меня начальником. Лучше — гражданин майор. — Басков из своей руки показал Брысю его письмо. — Это вы писали?
— Ну, наверно, я.
У Баскова уже было заключение графологической экспертизы, где говорилось, что денежный перевод и телеграмма написаны одним человеком, а письмо, по всей вероятности, другим, но он сейчас не хотел касаться этого вопроса.
— Что вы должны были получить от Шальнева и что он устраивал? — спросил Басков. Брысь покачал головой.
— Эх, гражданин майор… Я телом еще не старик, раз покуда комар кусать не отказывается… А душа… — Он взглянул на Баскова уже без тени насмешки. — Можно мне спросить? Один раз, больше не буду.
Басков почувствовал, что сейчас должен произойти какой-то поворот, что сидящий перед ним матерый рецидивист по неведомой ему, Баскову, причине дрогнул где-то в глубине своего существа и хочет вынырнуть на белый свет, чтобы глотнуть глоток чистого воздуха или, если это не удастся, утонуть.
— Спрашивайте.
— Меня сдал Шальнев? — тихо спросил Брысь.
— Нет. Подумайте сами: зачем бы я стал задавать вам лишние вопросы, если бы на них уже ответил Шальнев?
— Я ваши порядки знаю. Один сказал — другой закрепить должен. Я вор в законе, и вот мое слово: скажите правду про Шальнева, он меня заложил или нет, — расколюсь, жилы вам мотать не буду.
Момент был из тех, что редко повторяются. Сняв трубку, Басков позвонил по телефону.
— Марат, зайди.
Тот явился немедля. Брысь сначала на него даже не оглянулся.
— Ты когда был в больнице? — спросил Басков.
— В пятницу, товарищ майор.
— Как там?
— Лучше, но пока без сознания… — При этих словах Брысь посмотрел на Марата, который тоже смотрел на него.
— Позвони, предупреди — сейчас приедем. И вызови «воронок».
— Слушаюсь, товарищ майор…
Марат ушел, а Басков подвинул на столе сигареты, спички и пепельницу поближе к Брысю и сказал, взглянув на часы: — Закуривайте. Я покажу вам кое-что, Балакин, и тогда вы, может быть, поверите мне.