Три четверти его души
Шрифт:
— Знакомый. — Дронго понимал, что так отвечать нельзя, но других слов в этот момент у него не было.
— Скажите, кто говорит, чтобы я постарался ее найти, — предложил, начиная сердиться, офицер.
— А комиссар Террачини у себя? — спросил Дронго, опасаясь, что его собеседник положит трубку.
— Кто говорит? — повысил голос офицер.
— Дронго. Скажите, эксперт Дронго.
— Подождите. — Офицер
— Добрый день. Я рад, что вы позвонили. Наконец эта грязная история закончилась. И хотя на этот раз отличилась испанская полиция, я рад, что этот мерзавец больше не появится ни в Италии, ни в других странах. Вы сработали блестяще, я вас поздравляю.
— Спасибо, комиссар. Можно позвать к телефону Луизу Фелачи?
— Она в Неаполе, выехала в командировку, — сообщил Террачини.
— У нее новый номер мобильного телефона? — глухо поинтересовался Дронго.
— Да, — ответил комиссар, — она сменила номер. Сразу после убийства в Венеции.
— Понимаю. Извините, что побеспокоил вас. — Дронго уже собрался отключиться.
— Не хотите узнать ее новый номер? — неожиданно предложил Террачини. — Думаю, я могу вам помочь. Запишите.
— Диктуйте.
Террачини продиктовал номер, Дронго, поблагодарив его, тут же его набрал и сразу же услышал голос Луизы:
— Я вас слушаю.
— Извините, что решил позвонить вам… — Он чувствовал, что не находит нужных слов.
Она его сразу узнала.
— Я сама хотела вам позвонить, — отозвалась Луиза, — но не решалась. После того как мы… после того случая в Венеции. Я долго думала. Мне кажется, я была не совсем права…
Он грустно улыбнулся. В ее устах это было больше чем извинение.
— Синьора Фелачи, вы хороший офицер и красивая женщина. Я позвонил, чтобы извиниться, если не всегда был прав…
Она поняла, что он прощается с ней.
— Не нужно извиняться, — ответила Луиза. — Это я была не совсем права. Вы хотели меня спасти… Хотя никто не думал, что все так получится.
— Да, — согласился Дронго, — никто не думал… Поэтому я и звоню.
— Все произошло так, как и должно было произойти. — Разговор получался тягостным для них обоих. Смерть курсанта в Венеции прервала и похоронила их отношения. Говорить больше было не о чем.
— До свидания, — сказал Дронго, — я посчитал
— До свидания, — произнесла она, не сказав больше ни слова.
Дронго посмотрел на аппарат и набрал московский номер Эдгара Вейдеманиса:
— Эдгар, здравствуй. Как у нас дела?
— Все нормально, — откликнулся Вейдеманис. — Тебя опять тут спрашивают, все время звонят. Ты по-прежнему нужен многим людям. — Каким-то непостижимым образом он почувствовал состояние Дронго. — Знаешь, о вашем деле рассказали сразу по нескольким каналам. Говорят, это был самый известный маньяк-убийца после Чикатило. Хотя точное количество его жертв еще не установлено.
— Возможно, — согласился Дронго. — Ты читал статью про меня в «Огоньке»? Ее автор считает, что меня просто не существует.
— Читал, — рассмеялся Эдгар. — «Брэнд сивой кобылы». Написал Фамов. Не обращай внимания. Такие статьи бывают всегда. Это значит, ты становишься популярным. Между прочим, звонил Юлий Гусман. Он готов дать опровержение, написать им, что знает тебя лично. Что ему сказать?
— Ничего. Если людям нравится так думать, то они имеют право и на такую ошибку. Что-нибудь еще?
— Да. Звонили из Праги. Ты им зачем-то нужен. Я ответил, что тебя не будет до первого числа. Правильно?
— Правильно. Спасибо, Эдгар, я улетаю в Цюрих. Там Джил с детьми. Надеюсь, она не слушает никаких информационных сообщений, иначе поймет, где я был последние дни.
— Я говорил с комиссаром Брюлеем, — сообщил Вейдеманис. — Он рассказал мне, что на этот раз ты чудом остался жив. Может, тебе завязать с твоими командировками?
— Может быть, — не стал спорить Дронго. — Если так пойдет и дальше, придется мне пойти преподавать криминалистику. Я начал чувствовать, что старею, Эдгар. Физически стал уставать.
— Понимаю, — проговорил Вейдеманис. — Кажется, я тебя понимаю.
Объявили посадку на Цюрих. Дронго поднялся, взял свою сумку и почему-то вспомнил последнее мгновение жизни убийцы. Как он оттолкнул стул, понимая, что больше с ним ничего хорошего не случится. Дронго не бросился к нему. Просто повернулся и пошел к выходу, не обращая внимания на вбегающих в комнату людей, которые уже ничем не могли помочь Роберту Экману.