Три цвета надежды
Шрифт:
5
– Блядь, а хуйца ему не соснуть? – не выдержал Гук, оказавшись в туалете и ополоснув лицо водой из-под крана. Взятый дипломатический перерыв предназначался для обдумывания, и золотые и драконы разошлись в разные уборные. Опомнившись, что у Джиёна каким-либо образом может оказаться где-нибудь прослушка (кто его знает?), адвокат заговорил тише, повернувшись к Джину и Хоупу.
– Я едва не сказал ему это в глаза, когда расшифровал его ребус, - хмыкнул Хосок.
– Ну и сказал бы, хоть бы поржали, - пошутил Гук, оторвав бумажное полотенце и вытерев руки, после чего метко запустил его в металлическую урну с черным мусорным пакетом. Джиёну
– Что ты намерен ответить на его ультиматум? – поинтересовался Джин.
– Отвечать на его ультиматум? Да ему же именно это и нужно. Хер ему на палочке, а не ответ. Вообще-то, его «просьба» - ерунда, по сравнению с настоящей проблемой. – Молодые люди любознательно уставились на него. – Откуда он знает про наших гениев? Вот в чем вопрос. Никто, вообще никто не может о них знать, понимаете? Они, можно сказать, самые засекреченные наши бойцы. Однако информация утекла…
– Ты думаешь, среди наших есть доносчик? – недоверчиво, но отдаленно покрываясь мурашками от этого неприятнейшего предположения, произнес Хоуп.
– В тот день, когда я поверю, что золотой может предать – я повешусь. – Гуку снова захотелось покурить, но он не стал отвлекаться. Иногда никотин излишне расслабляет, и мозги барахлят.
– Тогда что произошло? Шпионы? Слежка? Шерше ля фам? – перечислил Джин иные пути доступа к сведениям. Хоуп моментально стал перебирать всех женщин, которые знали об их сущности и при этом могли работать на кого-то. Жена Гука – сразу нет, жена Хима – тоже нет, их сестра – тем более нет. Остаются спутницы остальных, в которых лично у него никакой уверенности не было. Из его окружения о нем знала только Нури, но она работала на них же, под прикрытием Серина, а о Сольджуне, Ёндже или Лео знать никак не могла… Черт, ну зачем эти подозрения так лихо им овладели? Адвокат повернулся спиной к зеркалу над раковиной, прислонившись к ней задницей и скрестив руки на груди. Пошёл мыслительный процесс.
– Джиён не знает имен и подробностей… - задумчиво нащупывал правильный вывод Ёнгук. – Он разыграл этот спектакль, чтобы мы подумали, что он не выдаёт нас перед триадой. На самом деле он сам ничего не знает. До него дошёл слушок – не более. Если бы были перебежчики, то у него имелись бы все данные. Но их нет – могу спорить. Однако откуда ползут слухи тоже интересно. Надо затыкать места, где протекает.
– Но с его требованием-то как быть? – напомнил Хосок.
– Если его уделать в мудрости и красноречии при гонконгцах, он сделает вид, что проглотил, но обозлится ещё больше, и поведет невидимую и весьма опасную войну, уже не предупреждая. Если же принять его условия, то потом некрасиво будет изворачиваться, ведь за исполнением следить будут сторонние искатели справедливости. – Гук оттолкнулся, поправив полы пиджака, после чего засунул ладони в задние карманы темных джинсов. – Но ему не нужен по-настоящему ни одних из тех, о ком он упомянул. Это нелепица. Сколько у него людей – и сколько у нас? Он самостоятельно справится с любыми проблемами. Скорее, он хочет конкретики. Ему хочется узнать, кто же это такие, прорисовать четче наметанные кем-то силуэты. Для чего? Просто обезопасить себя, чтобы никогда не получить неожиданного удара. Джиёну неинтересно насилие, к тому же. Дракон хочет побесить нас, или меня, разозлить, чтобы мы выставили себя не в лучшем свете, скомпрометировали себя перед кланами, напоролись на неприятности… Только вот зачем? – Адвокат принял официальный вид, застегнув две пуговицы пиджака задействовав для этого всего по два пальца от каждой руки. Жест получился утонченным и аристократичным, не вяжущимся с общей концепцией поведения господина Бана. – Разве что он нас боится? Никогда бы не поверил. Возможно, он боится того, что рано или поздно мы станем опасны. Разобраться всё-таки надо. – Он пошёл на выход из туалета, открыв дверь и обернувшись к друзьям на пороге. – Займите какими-нибудь разговорами остальных, я
Джиён беседовал с Джеджуном и Сынхёном, ожидая, когда золотые вернутся к их мирной конференции. Ючон говорил с третьим спутником Дракона, Шиа висел на телефоне. Создавалось впечатление торговой биржи, а не съезда глав преступных группировок. Пользуясь тем, что никто не заторопился к столу переговоров, Ёнгук подошёл к Джиёну и любезно взял его за локоть.
– Можно с тобой потолковать с глазу на глаз?
– Это не опасно? – улыбнулся сингапурец. – Ты пугаешь меня неожиданным желанием интимного уединения, а что, если оно имеет своей целью свернуть мне шею?
– Что поделать? Я после буду пристрелен твоими людьми. Падём, так все. – Джиён внимательно посмотрел в лицо тянувшего его в сторону. Решившись, он изволил согласиться, и они двинулись подальше от остальных для частного диалога. Из ресторанного зала путь вёл на ресепшен, где бронировали столики, но, не доходя до него, из коридора можно было свернуть в зоны отдыха, куда и направились главари банд.
Сновавшей поблизости официантке было велено убраться подальше, после чего мужчины сели на мягкие диваны, чья обивка слабо источала впитавшиеся за долгое время запахи кальянного дыма.
– Итак, что же такого тайного ты хотел мне сказать? – Сплетя пальцы перед собой, Джиён подался корпусом вперед. Взор рептилии сузился, перестав бегать. – Учти, что всё сказанное здесь никакого значения для переговоров иметь не будет. Только то, что мы сообщим при триаде.
– Это мне и нужно. – Гук тоже наклонился к собеседнику. – Я хотел сказать, что тебе осталось только упасть на пол и заколотить ножками, как маленькому мальчику, крича и плача «он сломал мои игрушки» или «хочу таких же солдатиков, как у него». Джиён, мы два взрослых урода, давай вести себя по-взрослому? – Лицо Дракона замерло, не меняя выражения. – Оставим всю эту льстивую и гнусную ботву для показухи за дверями. Ты хитрожопый, я хитрожопый. Мы можем ебать друг другу каждую извилину, пока не состаримся. Вопрос – зачем? У тебя времени свободного - ковшом черпай? У меня нет, и если я захочу, чтоб мне проедали плешь, я найду для этого более милую персону, с которой можно совмещать траханье мозга с траханьем всего остального. А тебе нравится канифолиться со мной? Тем более, мы оба с тобой всегда будем понимать, что второй врёт и оставляет за собой право последнего хода. Поэтому я предлагаю начать говорить прямо и без обиняков сейчас же. – Джиён плавно выпрямил спину, откинувшись назад и раскинув руки влево и вправо, положенными на спинку дивана.
– Бан Ёнгук, от тебя всегда было много шума и слов… к чему ты всё это? Пытаешься меня устыдить?
– Я не настолько простодушен, чтобы верить в наличие у тебя чувства стыда. Закурим? – Они опять вытащили по сигарете и прикурили, на этот раз от зажигалки Дракона под черный мрамор, с красным мифическим ящером на боку. – Я искренне считаю созданную тобой ситуацию глупой. У тебя около тысячи человек – у меня пятьдесят. Требовать у меня каких-то долгов, всё равно что чемпиону мира по борьбе предъявлять претензии дворовому сопляку за то, что тот его нечаянно задел. Я не надеюсь пробудить в тебе совесть или достучаться своей, не самой красивой, но попадающей в цель аллегорией, однако то, что ты развел при триаде – смешно.
– Не принижай своих людей, Ёнгук, - хмыкнул Джиён. – Ваша банда – не дворовый сопляк. Все знают, что каждый золотой способен нейтрализовать в десять раз превосходящие его силы. Сколько вас было в Нью-Йорке? А скольких вы там угробили? Не ссы мне в уши, Гук. И то, что вас всего пятьдесят – под большим вопросом. Кто вас знает? Кто вас сможет посчитать?
– Так, зачем тебе один из моих людей?
– Я же сказал – у меня есть одно дело. В нем очень пригодятся способности одного из тех троих, любого.