Три цвета надежды
Шрифт:
– А я тоже когда-то официантом работал, - постучал по железному подносу Юнги, вызвав гулкий гуд металла.
– А кем вы работаете теперь? – задержалась ещё на минуту Хана.
– Теперь? Теперь… - задумался Шуга о своей нелегальной деятельности борца за справедливость. Состоять в банде, спонсируемой вот такими добровольцами, как Хосок и Намджун – это круто, но когда тебя спрашивают, на что ты живешь, то объяснить становится очень трудно. – Я работаю хорошим человеком, - девушка округлила глаза и они, наконец, немного оживились.
–
– Немного, но хватает, - принялся распиливать отбивную Шуга.
– А в чем состоят обязанности хорошего человека?
– Обязанности хорошего человека состоят в том, чтобы побеждать плохих людей, Хана, - набил он полный рот и, прожевав, пробормотал: - И, ты знаешь, я готов это делать даже бесплатно. Извини, я тебя задерживаю?
– Мне нужно принять заказ, простите, - согласилась девушка и, поклонившись, стала отходить. Притормозив, она ещё раз обратилась к Юнги: - Берегите себя, хороший человек. Хорошие люди нынче на вес золота, - она ушла, оставив его плавно расплывающимся в улыбке от её точного замечания по поводу их с друзьями весовой категории.
3
Отвезя Джинни по месту назначения, Хосок проводил её до самого столика, за которым ту ждали подружки; увлекшись ролью, поцеловал её в щеку и, собрав, как с куста, несколько восхищенных взглядов, сконцентрировавшихся на его персоне, расплылся улыбкой ловеласа, фатально пронзившей юные сердца. Этим вечером Джинни не только окончательно примут в свою компанию, но ей будут завидовать, её будут приглашать всюду, надеясь, что она вновь приведёт с собой своего бойфренда, чтобы девушки ещё хоть раз посмотрели на этого богатенького Адониса.
Проскочив по зеленой волне, удачно подвернувшейся на светофорах, молодой человек добрался до дома, на четвертом этаже которого поживал Джин, в чьих гостях все уже должны были собраться. Нажав на звонок, Хосок был встречен Чонгуком. Как всегда послали младшего открывать дверь, ох уж эти неизменные старшие братья, пользующиеся превосходством возраста! Скинув ботинки от Луи Виттона за три тысячи долларов, наследник ювелирной фирмы прошёл внутрь, по бардаку в лучших традициях мужского одиночества; носки, штаны, шорты, рубашки, футболки, джемперы, ремни, журналы и медицинская литература, научные издания, обертки от чипсов, печенья, коробки с недоеденными сладостями, чашки, блокноты, стикеры, рассыпавшиеся канцелярские скрепки и несколько карманных календариков, пустые бутылки из-под вина рядом с целой, ещё нетронутой, пакеты с чем-то там и ещё многочисленный разрозненный хлам, вроде случайно выпавших или специально брошенных презервативов и визиток, валялось по полу, креслам, стульям, шкафам и подоконникам, и казалось истинными гостями и хозяевами, а не люди, что сидели между ними, теснясь и жуя кто что в промежутках между разговорами и весельем. Шуги ещё не было, а сам Джин переодевался с уличного в домашнее, отбрасывая подальше отутюженную рубашку, в которой пришёл с работы.
– Эй, доктор, я думал, что вы аккуратные люди… Что за антисанитария? – приземлился Хосок на подлокотник рядом с Чимином, не смущающимся того, что наполовину сидел на груде одежды, живущей на кресле.
– Я аккуратен на работе, а дома я расслабляюсь, - даже не стал обводить взглядом комнату Джин, прекрасно себя чувствуя в этой постапокалипсической свалке. – Кстати, в клинике порядок тоже навожу
– А сам-то что? – приподнял смятую майку двумя пальцами Хосок и вытянул вперед. Джин отобрал её и перебросил в другой угол, зашвырнув ещё дальше.
– Это говорит тот, у кого дома убираются горничные?
– Медсестры, медсестрички… - прищурился Намджун мечтательно. – Очень сексуальная профессия.
– Скажи это нашей тётушке на ресепшене, - подмигнул врач, возвращая друга с небес на землю.
– Так, я вообще-то хотел поговорить о другом, - прервал их товарищ, боясь, что и сам сейчас увлечется трёпом о женщинах и потеряет мысль.
– Да, я звонил Джинни, и она сказала, что у вас ничего не вышло? – очнулся её брат от сладких грёз о стройных девчонках в коротеньких белых халатиках с красным крестиком на кармашке.
– Увы, - Джей-Хоуп погрустнел. – Мы были близки к победе, но мой отец… мне очень повезло с отцом, - с сарказмом заметил парень, изображая похожие на искренние восхищение и почтение.
– И что теперь планируешь делать? – поинтересовался Ви.
– Я и хотел вашего совета, поскольку, похоже, остаётся только одно – похищение, о котором говорил Джин, - упомянутый обернулся на пути в кухню и, удостоверившись, что пока ничего нового не пропускает, двинулся ставить на плиту ужин. – Эта Юна… придётся её временно убрать.
– А не проще ли всё-таки жениться? – почесал переносицу Намджун.
– Ой, Репмон, я тебе не запрещаю, хочешь – флаг в руки! – покривился Хоуп, сморщив нос и резко указав рукой направление, как революционер на баррикадах.
– А я и женюсь. Когда-нибудь. Я не против. Но не сейчас.
– Вот и я того же мнения! Когда-нибудь – всё может быть! Но сейчас я не могу, не хочу и не собираюсь.
– А компроматы на эту Юну есть? – поинтересовался Чимин. – Вдруг есть что-нибудь, что может всплыть, и тогда ты законно возымеешь желание разорвать помолвку.
– Я утром сделал запрос в наш информационный центр, - вздохнул намечающийся жених. – Ничего. У неё безукоризненная репутация. Школа – дом, университет – дом, благотворительные вечера (под руку с мамой) – дом. Никаких ухажеров, никаких сомнительных связей. Не курит, не пьёт больше положенного. К чему тут придраться?
– Компроматы всегда можно создать! – крикнул с кухни Джин.
– Уж не хочешь ли ты её соблазнить? – в ответ обратился Джей-Хоуп. – Доктор-Любовь, не поспособствуете?
– Соблазнять хороших девушек - плохо! – облизывая лопатку, которой помешивал что-то на сковороде, высунулся он в зал. – И не преувеличивай моих заслуг, я всего лишь стоматолог.
– То есть, он исключительно оральная любовь, - заржал Намджун, похлопав себя по колену.
– Джин, ну ладно б кто другой, но не тебе прикрываться муками совести, - укорил его Хоуп, скрестив руки на груди.
– Кто старое помянет – тому глаз вон. В моём случае зубы тоже. Я больше не лезу к невинным девушкам, отстань.