Три дня до эфира
Шрифт:
— Иван Давыдович, извините, это не праздное любопытство. Но я должен знать, что находится в этой коробке, — произнёс Алексей просто.
И Снегирёв так же просто ответил:
— Здесь деньги. Я должен быть готов, Алексей, к любому ходу событий.
Мелодичным переливом зазвонил телефон селекторной связи.
— Да, — Снегирёв нажал кнопку, — я слушаю.
— Иван Давыдович, вам звонят с телевидения. Журналистка просит о встрече, — доложил приятный женский голос, по всей видимости принадлежащий грудастой секретарше. — Она хочет поговорить о сегодняшнем… происшествии…
—
— Хорошо, Иван Давыдович. Снегирёв хотел отключить связь, но девушка остановила его:
— Секундочку, Иван Давыдович, тут пришли результаты рейтинга на сегодня.
Ваш рейтинг вырос на двадцать процентов.
— Спасибо, Настя, это все?
— Да.
— Едем домой. — Снегирёв направился к выходу.
В машине, полностью оснащённой подслушивающей аппаратурой, сидел Краснов и сосредоточенно курил. Молодой парнишка, механик Володя, настраивал микрофон.
— Нам, Вовка, нужно быть начеку. Если рыбка клюнула, то она клюнула.
— Не волнуйтесь, Андрей Викторович, все в полном порядке. Все три жучка работают. Если что будет интересное, мы все с вами услышим.
— Ну смотри, слухач, — погрозил ему пальцем Андрей и надел наушники.
Кроме обычных уличных шумов на первом магнитофоне ничего не было.
— Бабуля топает по стриту, — отметил Краснов. — Так, а что у нас делает друган Витя?
Виктор Поваляев вышел из подъезда и быстрым шагом направился в сторону автобусной остановки. Следивший за ним оперативник не отставал от пресс-секретаря ни на минуту. Ему не приходилось слишком изощряться, чтобы не быть замеченным: Поваляев спешил и шёл не оборачиваясь. На автобусной остановке было полно народу, общественным же транспортом и не пахло. Люди тихо переминались с ноги на ногу, чтобы хоть как-то согреться, и уныло посматривали на дорогу. Пресс-секретарь огляделся по сторонам, видно было, что он изрядно нервничает. Оперативник на всякий случай спрятался за телефонную будку и стал издали наблюдать за объектом. Поваляев постоял так несколько секунд и быстрым шагом направился к телефону. Торопливо пошарил в кармане, потом открыл портфель, извлёк оттуда бумажник, нашёл там жетон и снял трубку…
— Ага, друган Витя набирает номер! Что же он по мобильному не звонит?..
— оживился Краснов. — Послушаем, послушаем, кому он звонит…
В машине тихо пришли в движение магнитофонные бобины. Володя прибавил громкость, и теперь на весь микроавтобус был слышен звук крутящегося диска телефонного автомата. Через секунду раздался щелчок и послышался голос Поваляева:
— Але, это я.
— Да, — отозвался женский голос.
— Как у вас дела?
— Все ничего, только он сегодня пытался сбежать. Пришлось сделать успокоительный укол.
— Хорошо, я сейчас приду. Больше ничего не предпринимайте.
Поваляев положил трубку на рычаг. Краснов присвистнул и быстро скомандовал:
— Заводи тачку, едем за ним.
Лидия
— Будьте добры, примите вещи, — раздался в наушниках голос Лидии Сергеевны.
— Вы подождёте или придёте позже? — спросила приёмщица.
— Подожду.
— Хорошо, это займёт не более сорока минут. Можете почитать в фойе, там на столике лежат журналы и газеты.
— Скажите, а вот эту кофточку вы сможете почистить? — Лидия Сергеевна показала на свою кофточку. — Это очень нежная шерсть, боюсь, что может испортиться.
— Не волнуйтесь, у нас высококачественная аппаратура. Я поставлю на самый щадящий режим.
— Отлично. — И Лидия Сергеевна сняла с себя кофту.
Через несколько минут в наушниках раздался неприятный шуршащий звук.
Кофточка с прицепленным к ней прослушивающим устройством закрутилась в барабане. Оперативник раздражённо выдернул из уха наушник и пристроился возле дерева, наблюдая, как домработница Снегирёва, сидя в мягком кресле, почитывала модный журнал.
На дощатом полу возле зарешеченного окна сидел пристёгнутый наручниками к батарее Саша Снегирёв. В углу стояло рассохшееся фортепиано. В комнату едва проникал дневной свет. Сквозь открытую форточку дул холодный ветер. Мальчик ёрзал на месте и пытался вытащить узкую кисть из наручника. По всей видимости, этим он занимался давно, потому что руки от напряжения опухли и на запястьях образовались красные круги.
В комнату вошёл широкоплечий парень в маске, мальчик тут же принял равнодушный вид и уставился в стену. Парень подошёл ближе, придвинул табурет и поставил на него тарелку с гречневой кашей.
— Ешь, — сухо приказал он.
— Я гречку ненавижу, — процедил мальчик.
— Ничего, теперь полюбишь, — отозвался парень и достал из кармана пластмассовый пузырёк. — На, глотни для аппетита.
— Не буду я жрать ваши таблетки!
— Будешь, пацан, будешь, — угрожающе произнёс охранник и, насильно открыв мальчику рот, всунул туда таблетку.
Мальчик попытался выплюнуть таблетку, но парень одной рукой с силой сжал ему челюсти, а другой взял стакан с водой и влил воду в рот.
— Вот так, — довольный собой, произнёс он и вышел из комнаты.
Мальчик проглотил воду и ногой отпихнул от себя табурет, тарелка с кашей упала на пол.
— Козёл, — в сердцах прошептал Снегирёв-младший и потёр глаза.
Через пять минут мальчик забылся тяжким сном.
В кабинете Ивана Ивановича Тарасова шёл «разбор полётов». Тихомиров, трое оперативников из команды Краснова, сам Андрей Краснов и Николаев сидели за длинным столом и отчитывались.