Три дня до небытия
Шрифт:
И внезапно Дафна поняла, что с самого начала это была одна и та же женщина, каким-то образом раздвоившаяся так, что одна сумела уйти, а другая – остаться дома. Женщина находилась сразу в двух местах, как и Дафна, которая сейчас возвышалась над письменным столом отца, сбрасывала на пол бумаги и говорила отцовским голосом: «Дафна, кто у нас в доме?»
А потом дом потерял равновесие и начал опрокидываться в яму – на миг Дафна перестала чувствовать под собой диван, она падала, и в панике ухватилась всем
Дом, яростно рванувшись, снова встал на место, хотя занавески на окне даже не шевельнулись. Из вентиляционных щелей видика повалил черный дым.
Дафна разрыдалась, но сквозь звон в ушах все же расслышала крик отца из холла:
– Огнетушитель, Дафна, скорее!
Она встала, пошатнувшись, на ощупь добрела до кухни, с трудом подняла тяжеленный красный цилиндр, укрепленный рядом с ящиком с инструментами. Потом рядом оказался отец, с коротким «Спасибо!» выхватил у нее из рук огнетушитель и побежал назад – но не прямо, в гостиную, а налево по коридору.
Вслед за ним завернув за угол, девочка увидела, что коридор заполнен дымом, выползавшим из дальней двери справа – из ее спальни.
Отец там справится сам. Дафна поспешила обратно в гостиную. Кашляя и моргая от испарений горящей пластмассы, она выдернула из стены шнур видеомагнитофона и сбросила дымящуюся коробку с телевизора; еще в несколько рывков отсоединила все остальные провода и потащила его, нещадно чадящий, через кухню на улицу, на траву. Прежде чем вернуться обратно, она сделала несколько глотков чистого воздуха.
Она пробежала через кухню, потом вверх по коридору и далеко обогнула свою дверь, опасаясь столкнуться с выбегающим оттуда отцом; дым серыми пластами собирался под потолком, в коридоре пахло горелой тканью.
Отец выпускал на ее почерневшую постель короткие порции белой пыли из огнетушителя, а с пожаром, как видно, уже справился. Ее подушка обуглилась, а голубая стена над кроватью была покрыта сажей.
Дафна заломила руки.
– Что загорелось?
– Рамбольд, – пропыхтел отец. Так звали плюшевого мишку, которого мать подарила ей много лет назад. – Кто-то был в доме? Подходил к дверям?
– О нет, я и не думала поджигать Рамбольда! Нет, это все фильм Грамотейки. Это оказался не «Пи-Ви», а фильм ужасов. Извини, папа!
– Матрас не сильно пострадал. Но простыни, одеяла и подушку лучше вынести на улицу. И Рамбольда – то, что от него осталось.
Мишка не столько обгорел, сколько оплавился, и Дафна вынесла его на подушке, потому что он все еще обжигал руки.
– Видеомагнитофон тоже? – спросил отец, перешагивая обгоревший аппарат по пути к мусорным бакам.
Дафна рысцой бежала следом.
– Да, он тоже. Пап, фильм был очень страшный!
Глаза застилали слезы – она оплакивала не только Рамбольда, но и все сразу. Вечерний бриз ледяными пальцами тронул ее вспотевшие волосы.
Отец, обогнув грузовик, свалил еще дымящееся постельное белье в бак.
– Рамбольда я хочу похоронить, – сказала
Отец присел рядом с ней, вытирая руки о рубаху.
– Хорошо. Что это было?
– Кино… это был не «Пи-Ви» – после первых двух минут пошел черно-белый фильм, немой. И я почувствовала, что падаю – падаю вместе со всем домом! И я ухватилась… ухватилась за Рамбольда и видик сразу, – девочка сморгнула слезы, глядя на него. – Я никогда еще так не пугалась. Но как я могла их поджечь?
Отец обнял ее.
– Может быть, это не ты. Так или иначе, фильму конец.
Дафна ждала, что отец отругает ее, и от добрых слов расплакалась снова, выдавив сквозь слезы:
– Все-таки она была ведьмой!
– Она умерла, ее больше нет. Не…
Сквозь ткань его рубашки Дафна почувствовала, что отец дрожит, и, подняв глаза, увидела: он смотрит мимо нее, на подъездную дорожку к дому. Она тоже обернулась.
Старый зеленый Грамотейкин универсал «Рамблер» покатился, раскачиваясь, и остановился в тридцати футах от них, на грязной дороге к дому, под нависающими ветвями райского дерева.
Дафна ойкнула и бросилась в объятия отца, а потом услышала его голос:
– Это не она! Даф! Это какой-то старик, а не она! Она умерла, ее нет, и фильм ее сгорел! Посмотри, это просто какой-то мужчина.
Дафна, цепляясь за плечи отца и испуганно моргая, взглянула на машину.
В салоне был виден только один человек – седой мужчина с отечным хмурым лицом; видимо, он только сейчас заметил девочку и присевшего на корточки мужчину рядом с грузовым «фордом». Под ее взглядом «универсал» выкатился задним ходом на улицу и быстро понесся на восток. Дафна потеряла его из виду за изгородями и стволами соседских эвкалиптов.
– Это была машина Грамотейки, – проскулила Дафна.
– Да, ее, – мрачно отозвался отец и выпрямился. – Возможно, это тот самый грабитель, который вломился к ней в дом. А сейчас, готов поспорить, он присматривался и к нашему дому.
– Пропали ее ключи, – вспомнила Дафна. Она дрожала и шмыгала носом. – Он, наверно, дождался, пока мы все уедем, и взял ее машину.
«И проследил за нами», – мысленно добавила она.
– Я позвоню в полицию. Мы, Дафна, имеем дело с вором, а не с ведьмой.
«И с девочкой, которая умудряется поджечь вещи в комнате, даже не заходя в нее, – с сожалением подумала Дафна. – И даже не собираясь ничего поджигать. А что если после этого фильма у меня будут кошмары? Не устрою ли я пожар во сне?»
Пронзительный скрежет за спиной заставил ее подпрыгнуть и вцепиться в отца.
Тот погладил ее по голове.
– Это пожарная сигнализация, дурашка. Она только сейчас заметила, что был пожар.
В четырех кварталах от них зеленый «Рамблер» свернул на грязную обочину Хайленд-авеню, и пара мальчишек на велосипедах расхохоталась, увидев седого старика, который открыл дверцу и перегнулся на тротуар в приступе рвоты.