Три, два, один, ноль

Баллард Джеймс Грэм

В этот момент подумалось о том, что все сомнения можно рассеять самым элементарным способом.

Я закрыл дверь на ключ, перевернул страницу дневника и начал подбирать подходящий для эксперимента объект. На столике прямо передо мной лежала вечерняя газета. В статье на первой полосе сообщалось, что молодому парню, который за убийство старухи был приговорен к смерти, высшую меру наказания заменили на пожизненное заключение. С фотографии на меня смотрел какой-то неотесанный индивид, вне сомнения лишенный всякой совести, и к тому же явно опасный тип.

И тогда я написал: "...Фрэнк Тэйлор умер на следующий день в тюрьме Пентосвиля".

Последовавший

за смертью Тэйлора грандиозный скандал едва не привел к отставке министра внутренних дел и шефа полиции. В течение последующих дней газеты нещадно хлестали всех подряд, но в конце концов выяснилось, что Тэйлора до смерти забили тюремщики. Вскоре были опубликованы выводы специальной комиссии, которая занималась расследованием этого случая. Я очень внимательно изучил их, придирчиво исследовал все представленные доказательства, стараясь найти хоть какое-то объяснение таинственной и пагубной сверхъестественной связи, существовавшей между моими дневниковыми записями и реальными смертями, которые неотвратимо следовали за ними на другой же день.

Впрочем, как я и опасался, в этих отчетах не содержалось даже и намека на какое-нибудь объяснение.

Я, как всегда, каждый день продолжал спокойно ходить на работу, копаться в изрядно надоевших бумажках и, конечно же, беспрекословно подчинялся всем указаниям Якобсона. Но мысли витали далеко, в поисках природы и смысла неожиданно обретенного поразительного могущества.

Несмотря ни на что, сомнения все же продолжали одолевать меня, и я решил провести последний опыт. Для того, чтобы прояснить все до конца, а также раз и навсегда исключить любую возможность случайного совпадения, я собрался описать следующее событие в малейших деталях.

Якобсон, пожалуй, был самой подходящей кандидатурой на роль подопытного кролика.

Снова уединившись в своей тщательно запертой квартире, я взялся за перо. От волнения у меня дрожали руки, и я боялся, что ручка выскользнет из пальцев и, обернувшись острием к груди, пронзит сердце.

"Якобсон покончил счеты с жизнью. Он вскрыл себе вены лезвием бритвы и умер в 14 часов 43 минуты. Его тело было найдено в мужском туалете на третьем этаже во второй кабинке слева от входа".

Я положил тетрадь в большой конверт, запечатал его и сунул в домашний сейф. Всю ночь меня мучила бессонница. В ушах постоянным эхом звучали написанные слова. Они же огненными буквами пылали перед глазами словно некие, доставленные прямиком из ада, драгоценные каменья.

После смерти Якобсона, которая произошла точь в точь по расписанному мною сценарию, все сотрудники отдела получили недельный отпуск. Администрация была вынуждена пойти на это для того, чтобы избежать всяческих нежелательных контактов персонала с чересчур любопытными журналистами, которые начали подозревать что-то неладное. Руководство выдвинуло предположение, что на решение Якобсона депрессивно повлияли трагические смерти Рэнкина и Картера. Всю неделю и не находил себе места, сгорая от нетерпения поскорее выйти на работу. Мое отношение к проблеме появившейся у меня власти над жизнью и смертью людей в значительной степени изменилось. К своему глубокому удовлетворению я убедился в полной реальности её существования, не выяснив, правда, откуда она появилась. Воспрянув духом, снова начал смотреть в будущее с уверенностью. Если уж мне так повезло и я получил такую силу, то без сомнения и ложной скромности её нужно было использовать на полную катушку.

Не исключал я и возможности

того, что в своих корыстных целях меня используют какие-то темные силы.

Существовала ещё одна версия, объясняющая происходящее: дневник был всего лишь зеркалом, отражавшим тайну будущего. Совершенно невероятное предположение, но в таком случае у меня были сутки форы, когда я описывал эти смерти. Иначе говоря, я выступал в роли репортера будущих событий, которые в сущности уже состоялись!

Все эти вопросы требовали ответа и мучительно все время прокручивались в голове.

Вернувшись на работу, я констатировал, что произошли существенные изменения. Многие сотрудники уволились по собственному желанию. Администрация испытывала большие трудности в подборе новых кадров, так как слухи о каскаде смертей на фирме и особенно о самоубийстве Якобсона распространились повсюду, обрастая домыслами газетных писак. Я же и не помышлял о том, чтобы в трудный момент бросить компанию и этим снискал уважение в глазах начальства. Укрепив тем самым позиции, я возглавил отдел. В конце концов так и должно было случиться. Справедливость восторжествовала! Но теперь я вошел уже во вкус и положил глаз уже на должность директора.

Выражаясь фигурально, собирался занять пока ещё теплое, но считай уже мертвеца место.

В общем и целом моя стратегия сводилась к тому, чтобы углубить кризис в делах компании и вынудить тем самым Административный совет назначать новых директоров департаментов. А уж став им, я сумел бы быстренько перемахнуть и в кресло самого Президента Административного совета, продвигая своих людей на места, которые постепенно бы освобождал. Далее автоматически получаю место в Административном совете дочерней компании, где все пойдет по уже наезженной колее, разумеется, с поправкой на новые обстоятельства. Как только окажусь в круге реальной власти, восхождение к вершине абсолютного могущества, сначала национального, а в конечном счете и планетарного масштаба, станет быстрым и необратимым. На первый взгляд, такого рода размышления могут показаться наивно амбициозными, но не следует забывать, что до сих пор у меня не было возможности правильно оценить собственную реальную мощь и предназначение проявившегося необычного дара. Я все ещё продолжал мыслить исключительно категориями малого эксперимента и непосредственного окружения.

Неделю спустя, когда приговор четырем директорам был приведен в исполнение, причем практически одним махом, я спокойно просиживал в рабочем кабинете в ожидании неизбежного, как я полагал, вызова в административный совет и размышлял о бренности и скоротечности человеческой жизни. Известие о кончине всех четверых в серии последовавших одна за другой автомобильных аварий, погрузило всех сотрудников фирмы во вполне понятное подавленное состояние. Из этого я намеревался извлечь пользу, поскольку оставался, пожалуй, единственным, кто сохранял спокойствие и ясную голову.

Но на следующий день, к своему величайшему удивлению, я, как и весь оставшийся персонал, получил полное денежное содержание за месяц вперед. И то была единственная новость. В расстроенных чувствах - поначалу даже мелькнула мысль, а не раскрыли ли меня - со всей горячностью и красноречием, на которые только был способен, я попытался оспорить принятое решение о закрытии фирмы у Президента. Тот заверил меня, что очень высоко ценит мою работу, но компания, к сожалению, больше нежизнеспособна, и в создавшейся ситуации он просто вынужден приступить к её ликвидации.