Три Ганнибала
Шрифт:
Вдруг над нумидийцем раздался громкий звук, и, прежде чем он смог отреагировать, его вместе с конем обвила плотная сеть. Конь забился в панике, но Масинисса удержался в седле. Вскоре кокон был уже таким плотным, что человек и животное стали дышать с трудом. Что-то укололо его в руку. Мягко наваливалась дремота, и он погрузился в сон.
15
СОФОНИСБА
Форчун на коне Масиниссы подъехал к резным воротам дворца в Сирте и спрыгнул в принятой среди нумидийцев манере. В его левом ухе раздался голос Аррика:
— То, что называет
Форчун улыбнулся. Он оставил скиммер с усыпленным Масиниссой и мертвым имперским воином всего в миле отсюда и приблизился к городку медленно, давая достаточно времени страже доложить о его прибытии. В одежде Масиниссы и восседая на его коне, даже в облике Масиниссы, сделанном при помощи Аррика, который растянувшись по лицу и груди агента скопировал лицо, родинки и шрамы принца, он был уверен, что все примут его за Масиниссу. Форчуну необходимо было только призвать на помощь свои собственные способности, чтобы повторить манеру речи и характерные жесты этого человека.
— Как ты думаешь, не заподозрит ли это существо по имени Сафонисба что-нибудь неладное? — мысленно спросил он симбионта.
— Вряд ли. Она никогда не видела Масиниссы и должна принять тебя за него.
Появился слуга и, церемониально поклонившись, предложил завоевателю войти. Они прошли в богато украшенный зал с висячими лампами. Тут и там стояли жаровни с курящимися благовониями, по стенам были развешаны ковры и везде были разложены целые горы подушек. Из занавешенной покрывалом арки вышла Софонисба, одетая как царица.
— Тетушка, — вежливо поклонился Лже-Масинисса.
Она пристально посмотрела на него.
— Я не удивлен, что ты не узнаешь меня, тетушка Софонисба, — продолжил он, чисто выговаривая нумидийские слова. — Мы давно виделись в последний раз.
— Ты, должно быть, Масинисса, — сказала она.
— Твой любящий племянник. — Он дерзко по жирал ее глазами. — Путь был долгим и трудным, тетушка. Почему бы нам не прилечь к столу и не поговорить?
— Конечно, — спокойно сказала она. — Я могу спросить, что с моим мужем?
Форчун отстегнул плащ и отбросил его в угол.
— Сын старого погонщика верблюдов. Он больше не будет докучать тебе.
— Ты убил его?
— Посадил в клетку и отправил моему другу Сципиону. Тот придумает, что с ним сделать.
На мгновение повисла тишина, пока оба смотрели друг на друга. Потом Софонисба сказала:
— А что ты собираешься делать со мной?
Ганнибал Форчун безразлично пожал плечами.
— Может, я оставлю это на твое усмотрение. Есть предложения?
Смущенно улыбаясь, как на свадьбе с престарелым монархом, она шагнула ближе к нему и пробормотала:
— Может, нам стоит прилечь не к столу, а на постель и познакомиться поближе? Я уверена, мы понравимся друг другу.
Повернувшись, она приказала слугам оставить их одних. Было приятно смотреть, как она работает, видеть решимость, с какой она приспосабливалась к изменяющейся ситуации. Форчун поначалу намеревался оставить ее в том заблуждении, что он горячий и мужественный племянник царя Сифакса. Было бы даже интересно позабавиться с агентом Империи, хоть она и была его злейшим врагом. Продолжение маскарада давало ему преимущество. Но причина
Аррик уловил мысленные инструкции Форчуна и мгновенно подчинился, мягко упав с лица своего партнера.
— Если мы слишком понравились друг другу, это может вызвать неудовольствие Грегора Малика, — сказал агент ТЕРРЫ.
Софонисба в ужасе уставилась на него.
— Кто ты? — спросила она.
— Ганнибал Форчун. А ты?
— Если бы он был резидентом, в его череп были бы вживлены сенсоры мозгового поля, — объяснил Пол Таузиг. — И ты могла бы найти его без особого труда. Но агенты не могут позволить себе ничего такого, чтобы не засветиться на приборах противника.
— Как удобно, — сказала Луиза. — В Карфагене всего четверть миллиона человек.
Таузиг ласково улыбнулся.
— Зато с тобой целых два симбионта — Уэбли и Ронел. Они найдут его телепатически. Желаю удачи.
Та, которая звалась Софонисбой, родилась почти так же далеко от Земли, как и Ганнибал Форчун, и начала свою карьеру в Империи еще в нежном возрасте. Это было ее первое агентурное назначение, и она была не очень довольна им. Ей хватило ума не сопротивляться лучшему специалисту ТЕРРЫ. Как и предполагал Форчун, она даже не была вооружена.
Аррик прочесал окрестности телепатическим зондом и доложил об отсутствии непосредственной опасности со стороны имперцев.
Так как настоящий Масинисса должен был понадобиться позже (при успехе в восстановлении линии времени), его пока надо было где-нибудь спрятать. А тело мертвого пилота скиммера надо было уничтожить прежде, чем оно начнет разлагаться.
— Пошли, — сказал Форчун. — Мы прогуляемся.
— Как прикажешь, — кротко сказала Софонисба.
Для предосторожности Форчун связал ей руки за спиной. Уже стемнело, и они незамеченными добрались до скиммера. Они полетели на север от Сирты. Достигнув Средиземного моря, г Форчун выбросил пилота за борт в воду, затем повернул украденный скиммер на восток. В сорока милях от Карфагена он пошел на снижение. Софонисба всю дорогу молчала. Настоящий же Масинисса мирно спал, дыша глубоко и спокойно. Форчун приземлился вблизи небольшого городка. Здесь находилось кладбище. Карфагеняне, как и многие другие семитские народы, благородных людей и богачей хоронили в подземных склепах. Холм из песчаника неподалеку от этого городка был изрезан сотнями искусственных туннелей с большими и маленькими склепами, где стояли, как простые каменные и деревянные гробы, так и богато инкрустированные, расписные саркофаги. В один из них Форчун и поместил спящего принца, после того, как извлек оттуда кости его законного владельца.
Он осторожно прикрепил автоматическую капельницу со снотворным к руке Масиниссы, запрограммировав ее на ежедневные дозы на двадцать дней.
— К тому времени он умрет от голода, — запротестовала Софонисба.
— Он может немного похудеть, но не будет голодать; этот состав замедляет все процессы жизне деятельности.
— Со мной ты собираешься сделать то же самое?
— Я пока не знаю, что я хочу сделать с тобой.
Она задумчиво посмотрела на него.
— Я скорее пригожусь тебе живая, чем лежащая вот так. Особенно если ты развяжешь меня.