Три года в Соединённых Штатах Америки
Шрифт:
– Ивон, будет куда лучше, если вы оба научитесь этому. Не знаю почему, но генерал Олтоев назвал эту систему куэрнинг. Послезавтра во Францию прилетает большая группа целителей из Советского Союза, и в их числе моя знакомая, Таня. Как только мы приедем в Марсель, а она ради меня попросила направить её в этот город, то вы оба пройдёте курс лечения. Вам только кажется, что вы абсолютно здоровы, а копни поглубже, найдётся не один десяток болячек. Таня пробудет у нас в тренировочном лагере трое суток. Она пообещала, что научит меня полному комплексу, так что я ещё и стану врачом команды, точнее целителем. Я занимался в её группе куэрнингом несколько месяцев и она говорит, что из меня получится хороший куэрн, то есть целитель. Ивон радостно заулыбалась и сказала:
– Дидье, я недавно читала статью в «Пари Матч» о куэрнинге, это действительно нечто фантастическое. Генерал Олтоев купил в тридцатые годы в Тибете глиняного Будду, а потом он у него случайно разбился и оказалось,
– Ивон, я могу рассказать тебе ещё более удивительные вещи о куэрнинге, но лучше это сделать за ужином. Ивон состроила умильную рожицу и призналась:
– Мальчики, в доме нет ничего, кроме кофе и горчицы. Давайте сегодня поужинаем в ресторане, а завтра я куплю все продукты, которые нужны Борису для русского стола. Борис, тут неподалёку есть русский ресторан, в нём очень хорошо готовят. Отрицательно помотав головой, я возразил:
– Не пойдёт, Ивон. Там меня обязательно кто-то из русских узнает, затеется драка и мы проведём ночь в полиции.
– Тогда пойдёмте в тот ресторан, который на Эйфелевой башне. – Предложила Ивон и я согласился:
– А это предложение мне нравится. Думаю, что большой кусок жареного мяса мне там дадут. К тому же я видел Эйфелеву башню только издали и мне хочется посмотреть на неё вблизи. Ну, что, тогда одеваемся и идём туда?
Дидье попросил не спешить, позвонил в ресторан и заказал столик. Можно подумать, зимой в Париже полно туристов. Мы оделись, как парижане среднего достатка. На мне и Дидье были надеты строгие, тёмные костюмы, а Ивон надела вечернее платье. Когда зашел вопрос о том, как добираться Эйфелевой башни, машина-то была двухместной, я предложил пройтись до неё пешком. Дидье и Ивон немного подумали и согласились. Мы спустились на лифте вниз, вышли из дома и не спеша пошли в сторону парка, разбитого возле дворца Шайо, он же Трокадеро. В ресторане нас ждали только через полтора часа, в восемь часов двадцать минут. Вскоре мы вышли на главную аллею и пошли вдоль длинного бассейна к мосту, за которым возвышалась Эйфелева башня. По пути мы весело болтали о всякой ерунде и лишь изредка о гонках. На автодроме «Поль Рикар» гонщики уже начали тестировать свои машины и сразу после Рождества мы тоже приступим к тренировкам. Честно говоря, я ведь ещё ни разу не сидел за рулём настоящего гоночного болида, хотя на «Метеоре-Гамма» ездил даже побыстрее, чем лучшие гонщики в две тысячи пятнадцатом году. Этому способствовала машина и то, что я всё-таки куэрн двенадцатой ступени. Поэтому и у Игоря-Анри в грядущем чемпионате имелся всего один конкурент.
Чтобы чемпионат не превратился в избиение младенцев, новый поликарбоновый завод во Франции, к строительству которого должны приступить сразу после Рождества под Парижем, рядом с Медон-Шавилем, было решено дополнить большим цехом, а фактически небольшим автозаводом по изготовлению деталей гоночных болидов. В общем инженеры любой команды смогут занять там бокс побольше того, в котором мы собирали «BK – I», то есть «Болид Картузова» и сварганить свою собственную гоночную машину с помощью Геи и движок к ней. Или взять за основу метеоровское шасси и мою девятку, что обойдётся любой конюшне значительно дешевле. В чемпионате Формулы-1 семьдесят третьего года должны были принять участие самые разные по своему виду гоночные машины, в том числе и «клешня лобстера». Все они вместе взятые имели только один серьёзный недостаток – были смертельно опасны для пилотов и уже на автодроме «Поль Рикар» мы с Игорем должны были доказать всему миру автогонок, что гонять можно на чём угодно, хоть на карте, но только в том случае, если он построен по нашей, неубиваемой схеме из поликарбона, да ещё и с применением нашей, метеоровской системы безопасности пилота.
Уже в феврале на испанском автодроме «Каталунья» в Монтмело должен был стартовать чемпионат мира по шоссейно-кольцевым мотогонкам, а фактически Европы, так как подавляющее большинство гонок проходило на европейском континенте, на котором я также собирался выступить. Вот там у меня будет конкурент и ещё какой – Батрак. На этой гонке я собирался показать нашу новую разработку – «Автоматизированный комплекс безопасности мотогонщика» и доказать всем, что и супербайк тоже может быть вполне безопасным гоночным болидом на двух колёсах. Раз уж в Медон-Шавиле будет всего за три месяца построен завод, на котором нашей команде будет отведён здоровенный цех, а рядом с ним настоящий фешенебельный автодром, то почему бы не изготавливать на нём гоночные супербайки с роторно-лопастным двигателем инопланетной конструкции? Ну, а до того момента я собирался собрать такой супербайк в боксе автоцентра «Метеор».
Мы не спеша дошли от дома до Эйфелевой башни, поднялись на лифте в ресторан и там поужинали. Прогулка по вечернему Парижу мне понравилась. Париж конца семьдесят второго года отличался от Парижа начала двадцать первого века, когда я бывал в нём несколько раз, в лучшую сторону. Машин было меньше, улицы выглядели гораздо чище, но самое главное, по городу не слонялись толпы чернокожих и прочих излишне смуглых французов. Они ещё не успели заполонить Париж и превратить этот город чёрт знает во что. Не было их и в ресторане, в котором ужинала и отдыхала вполне респектабельная публика. В начале одиннадцатого мы покинули ресторан, отправились пешком домой и на нас никто не напал с целью ограбления. Следующий день у нас был праздничным. С утра мы устроили в боксе фуршет и отблагодарили сотрудников автоцентра, особенно тех рабочих, которые помогали нам собирать оба болида. Это было до обеда, а после обеда мы встречали первых официальных гостей – делегацию из концерна «Рено», для которой тоже устроили уже даже не фуршет, а самую настоящую вечеринку с выпивоном, на которую прибыли не только оба Жана, но и Нинон. Глава концерна «Рено», посмотрев на наши болиды и посидев в нём, достал чековую книжку и в одночасье мы обрели богатого спонсора.
Жан-Жак, осмотрев наши болиды и даже посидев в одном, как и многие другие гости, остались очень довольны. Осталась довольна и Нинон, вот только Дидье немного расстроился. Анри весь вечер ухаживал за Нинон, а в самый разгар вечеринки, взяв у директора электронный брелок-ключ, уехал из автоцентра вместе с сотрудницей Сюрте Женераль. Поэтому, когда вечеринка закончилась, нам мы поехали домой на такси. На следующий день состоялись уже куда более важные смотрины. К нам в бокс приехали чиновники французской федерации автоспорта и нас почтил своим вниманием даже сам Берни Эклстоун, но в начале семидесятых он ещё не имел того веса, как в моё время. Вот тут-то и началось самое интересное. Поскольку большинство гостей были в прошлом автогонщиками, то они смогли легко понять, что наши болиды на два порядка лучше всех тех, которые будут состязаться в сезоне Формулы-1 семьдесят третьего года. Кое-кто даже стал громко заявлять о том, что нас нужно снять с соревнований и тогда мы с Дидье и директором автоцентра «Метеор» подвели их к большому стенду и показали эскизные проекты нового завода поликарбоновых изделий, завода по производству деталей для изготовления гоночных автомобилей с двумя десятками сборочных боксов, а также проект нового, суперсовременного автодрома имени генерала де Голля.
Как только господа узнали, что точно такие же болиды, как и наш, но с различными усовершенствованиями и изменениями своего собственного изобретения сможет за не такие уж и огромные деньги собрать любая команда, тон высказываний изменился. Директору автоцентра стали было задавать вопросы технического характера, но он немедленно перевёл все стрелки на меня. Поначалу боссы французского авто и мотоспорта ещё сомневались, но уже через десять минут разговор приобрёл совершенно иную окраску. Больше всего им понравилось, что инженеры, конструирующие новые болиды, смогут работать на консолях Геи, а самым решающим моментом явилось то, что с помощью одной консоли, вынесенной в зал, я смог сфотографировать всех желающих и за каких-то пять минут распечатать огромный фотоснимок. Изображение получалось вполне приличного качества, не хуже офсетной печати и к тому же цветное. Показал я им, как инженер-конструктор сможет, нарисовав простенький эскиз детали, всего за полчаса сделать идеальный чертёж, который можно смело передавать в цех.
По итогам общения с функционерами французского и мирового автомотоспорта, у меня сложилось стойкое впечатление, что нашими болидами они просто поражены, а вот на нас троих, как на их пилотов, смотрят, как на червяков. Что касается Дидье, то я и сам не знал ещё, чего этот парень стоит, а вот относительно Игоря они сильно заблуждались. Во-первых, потому, что этот парень действительно был прекрасным гонщиком, а, во-вторых, как куэрн восьмого уровня, он мог держать ускорение двенадцать минут подряд и перезаряжался очень быстро. Так что даже для меня он был достаточно серьёзным, но что самое главное, бескомпромиссным противником. Ну, может быть я всё же выигрывал у него в быстроте реакции и всё же был на двадцать один килограмм легче. То, что нас ни во что не ставили, поняли все наши ребята и потому, как только важные господа уехали, принялись громко возмущаться и больше всех горячилась Нинон. Эта девушка считала, что хотя Анри и не снискал лавров на трассе автогонок Формулы-1, порвёт всех. Интересно, с чего бы это такая уверенность? Не иначе минувшей ночью Игорь доказывал ей, что он не чета мне не только в постели, тут она не могла нас сравнивать, но и на ночной дороге. Но ведь и тут она тоже не могла сравнивать меня с этим Гераклом. Ну, ничего, поживём – увидим.