Три горы над Славутичем
Шрифт:
— Уразумел, вас подарили Императору, — прервал нетерпеливо Хорив, которому теперь стало все ясно и не хотелось более продолжать этот затянувшийся разговор. Хотелось выйти из шатра, вскочить на коня и мчаться вдоль берега навстречу свежему ветру — остудить голову, утомленную услышанным. Но как быть с несчастными рабами, которых он так неосмотрительно отнял у их господ-ромеев? Старший брат, надо полагать, не похвалит…
— Чего вы желаете? — спросил Хорив.
Те, обменявшись по-своему немногими словами, ответили:
— Об одном умоляем, благородный ант!
— Что же вы еще умеете?
— О, многое! — воскликнул старик. — Я, например, неплохо знаю языки — свой, греческий, латинский, а также антский, как ты мог удостовериться. И не я один…
— Что еще вы можете?
— Среди нас есть мастер, умеющий изготовлять украшения из золота и серебра.
— А оружие?
— Он будет украшать ваше оружие. Но один из нас знает секрет изготовления таких мечей, которые гнутся и тут же выпрямляются, не ломаясь при этом. Наши имперские хозяева не знают об этих умениях своих рабов, они убеждены, что мы можем быть только каменотесами. Но от тебя у нас нет ничего тайного. Выкупи нас! Не пожалеешь…
— Я потолкую с князем, — ответил Хорив. — Ему решать. Подождете возле моего шатра, здесь вас никто не тронет. Идите!
Они начали, кланяясь, выходить по одному. Последним уходил старик с рассеченным ухом. Он вдруг замешкался и, видимо решившись, обратился к Хориву:
— Позволь мне, благородный ант, прежде, чем уйти, задать тебе один вопрос без свидетелей.
— Останься, — разрешил Хорив. — Спрашивай.
— Прости меня, если я спрошу то, чего мне не следует знать. Не гневайся…
— Говори же!
— Ты не похож на других антов. Мы все это заметили. Ты похож на сыновей нашего народа. У меня был племянник, его распяли, бедного мальчика… Твое лицо так похоже на его лицо! Скажи мне, если можно, ты ант или не ант? И прости, если я спросил то, чего не следовало спрашивать.
Оторопевший Хорив ответил не сразу.
— Какой чудной вопрос задал ты мне, старик. Мой отец Рекс был ант, он был Полянским вождем. Мои братья — поляне, сестра тоже, мы все поляне, все анты. Кто же я, по-твоему?
— Ты наш, ты сын нашего народа, — тихо, но убежденно ответил старый раб и, в ужасе от дерзости сказанного, закрыл голову руками, ожидая удара.
Но загадочный брат антского князя не ударил. И в голосе его не было гнева — только недоумение.
— Нет, старик, я не сын твоего народа. Я сын Полянского вождя Рекса и брат Полянского князя Кия. А тебе взбрело в голову подобное, потому что мое лицо похоже на лицо твоего племянника? Но ведь в каждом народе, в каждом племени есть разные лица. И люди разных народов, разных племен, хотя и отличаются меж собой, но могут быть чем-то похожи друг на друга. Как различны и в то же время сходны меж собой кони разных мастей и пород. У всех коней, рыжих и серых, ромейских и антских, одна голова, четыре ноги и один хвост, а рук нету. У всех людей, антов и ромеев, готов и гуннов, тоже
— Если бы только я… — пробормотал тот со вздохом. — Ведь мы все не слепые…
— Иди! — Теперь в голосе загадочного анта послышалось нетерпение. — Иди к своим! И ждите.
Едва только раб удалился, послышался оборвавшийся конский топот, громкие голоса, тут же смолкнувшие, и в шатер шагнул Кий, гневно сведя брови-крылья. Отшвырнув плащ и шапку, он отстегнул меч и, тяжело дыша, уселся на одно из лежавших в шатре седел.
— Садись! — указал на другое седло почтительно вставшему было Хориву. — Садись-садись, не торчи торчком! И поведай, что ты там натворил. Отчего ромеи пришли ко мне бить челом на тебя? Кто такие здесь, у твоего шатра? Не те ли рабы, которых ты у мастеров отбил?
— Они самые. — И Хорив коротко поведал о происшедшем и о просьбе рабов, умолчав пока, однако, о последнем своем разговоре со стариком.
— Рабов придется воротить ромеям, — твердо заявил Кий. — Распнут они их или в Истре утопят, то не наша с тобой забота. Наша с тобой забота — город поставить и не пускать славинов через реку. Наша забота — помнить уговор с Императором и не обижать ромеев.
Хорив молчал, побледнев и закусив губу. Мог ли он перечить старшему брату? Мог ли перечить своему князю? Князю — нет, не смел. А брату… Брату ли?.. Может, старый раб чего-то недосказал?..
— Не смею тебе перечить, — произнес Хорив, не глядя на князя. — Смею только просить. Ежели ты не брат мой, а только князь мой… я покорюсь тебе тогда. Но ежели ты мне брат, то отдай мне этих рабов, я уплачу за них ромеям. Ежели ты мне брат…
— Что-о?! — Кий вскочил и снова сел. — Ты что, выпил лишку?
— Ты знаешь, я лишку отродясь не пил. — Теперь Хорив взглянул в глаза Кия и узрел в них то, чего не видывал прежде никогда: растерянность и страх. Да, страх! — Скажи мне, князь. Я брат или не брат тебе?
— С чего это ты? — отозвался тот с небывалой неуверенностью.
— Я брат или не брат?! — настаивал Хорив.
— Брат, — не было, не было обычной твердости в голосе князя! — Молодший брат мой. Кто же еще?
— Поклянись!
Кий промолчал угрюмо.
— Поклянись! — Хорива трясло.
— Давай отведаем меду нашего, — произнес наконец Кий. — Осталось у тебя? Налей… Давай ковш… Здоров будь… брат мой!
— И ты здоров будь… княже!
— Теперь внимай, Хорив. — Кий вытер усы, перевел дух. — Молчи и внимай…
И он рассказал. Про отца своего Рекса и свой спор с ним когда-то, в этих краях, на берегах Истра. Про отбитую у ромеев рабыню, которую так и не довезли до Гор. Про то, как жена Рекса, мать Кия, выкормила вместе со Щеком и Хорива. Про все рассказал, ничего не утаил. И закончил:
— О том ни Щек, никто не ведает. И не должен ведать. Только мы с тобой. Ты брат мне. Как бы ни было — брат! Иначе не мыслю. А насчет рабов договоримся с тобой, не тревожься…