Три господина ночи

Бенцони Жюльетта

Он был настолько поглощен своими мыслями, что и не услышал, как Лоренца спустилась к нему, и заметил ее, похожую в своем белом ночном одеянии на привидение, только тогда, когда она очутилась прямо перед ним. Он улыбнулся жене:

– Так ты не спала?

– Нет. Я услышала, как скрипнула дверь. Почему ты не спишь?

– Я бы все равно не смог уснуть после сегодняшних новостей, я был слишком потрясен. Ты только вспомни: когда мы уезжали из Парижа, я обратился к французскому народу с письмом и в этом письме обещал, что проклятая Бастилия,

в которой мы были заперты, будет снесена до основания, а на ее месте будет площадь. Как видишь, я не ошибся!

– Да, в самом деле, – задумчиво произнесла Лоренца. – Очень часто случалось, что ты предсказывал какие-нибудь события и твои предсказания сбывались. Но не может ли твое ясновидение помочь тебе заглянуть в наше собственное будущее? Неужели ты не видишь пропасти, к которой мы стремительно приближаемся?

– Я тебе сто раз говорил: для того чтобы заглянуть в будущее, я нуждаюсь в помощи девственницы, безупречно чистой юной девушки. Но где ее здесь найдешь, в этом трусливом и ханжеском городе?

– Замолчи! – резко оборвала его Лоренца. – Не смей оскорблять город, который чтит божественный закон. Богу надоели твои магические упражнения, и он отнимает у тебя способность им предаваться! Поостерегись, как бы дело не зашло еще дальше!

– Насчет этого нам с тобой никогда не удавалось столковаться, здесь мы никогда не понимали друг друга, – вздохнул Калиостро. – Вероятно, мы так и умрем, не дождавшись этого. Но сейчас, клянусь тебе, я забочусь лишь о нашей безопасности. Вскоре нам опасно будет здесь оставаться, а Мальта не торопится предлагать нам убежище. Правда, сегодня вечером мне пришла в голову мысль получше.

– И что же это за мысль?

– Вернуться во Францию. Теперь король мне не страшен. В начинающихся сейчас общественных потрясениях меня может ждать великая политическая роль. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что спасение именно в этом!

– Нет! – закричала Лоренца, внезапно охваченная непреодолимым ужасом. – Нет. Я больше не хочу возвращаться во Францию. Я хочу остаться здесь или уехать на Мальту. Франция погрязла в пучине безбожия, а я хочу спасти свою душу, понимаешь, и не желаю больше следовать за тобой по пути, ведущему к вечной погибели.

– Да ты подумай немного, несчастная, и ты поймешь, что если мы останемся здесь, то покой, которого ты так жаждешь, мы сможем найти только в самом дальнем карцере замка Святого ангела! Если только не окажемся на дне Тибра с камнем на шее. Ты не можешь этого хотеть, или же ты больше меня не любишь.

Лоренца лишь на мгновение поколебалась перед тем, как сказать жестокую правду.

– Нет. Я тебя больше не люблю! Хуже того, ты мне противен. Теперь я забочусь лишь о спасении собственной души!

– Не надо мне было тебя сюда привозить! – сквозь стиснутые зубы проворчал Калиостро, не ожидавший от нее такого тупого упрямства. – Здесь к тебе возвратились все суеверия твоего детства. Ну, в таком случае поступай как знаешь: оставайся здесь, лелей

свое безумие. А я уеду во Францию без тебя!

Она медленно приблизилась к нему, положила ему на плечо ледяную руку.

– Я твоя жена, Жозеф, и должна следовать за тобой, даже если это мне не нравится. И все-таки я прошу тебя подумать еще немного, потому что я вполне сумею отправить тебя туда, куда тебе следует отправиться, захочешь ты этого или нет!

Рассвет застал Лоренцу коленопреклоненной в исповедальне Сан-Сальваторе во время ранней мессы. Она лихорадочно шептала:

– Он хочет уехать, отец мой, он собирается отправиться во Францию и там присоединиться к мятежникам.

– Он не должен туда ехать, его надо остановить любой ценой. Если вы позволите ему увезти вас туда, вы погибнете без надежды на искупление. Но поскольку он был изгнан оттуда, он может вернуться лишь в том случае, если получит официальное разрешение. Еще ничто не потеряно.

– Он намерен попросить такое разрешение у нового правительства. Он говорит, что все, что он сделал там для революции, должно обеспечить ему симпатию со стороны новых хозяев. Он уверен, что его там хорошо примут, народ его так любил!

– И он скорее всего прав. Надо за ним присматривать, дочь моя. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он отправил во Францию хоть одно письмо. Если он напишет туда, постарайтесь выкрасть письмо. Если он его отправит, вам нет спасения.

– Клянусь вам, я не дам ему уехать и помешаю отправить письмо! Я сделаю все, что потребуется.

А Калиостро тем временем и в самом деле писал письмо.

Закончив, он протянул его секретарю-капуцину; тот внимательно прочитал, заменил неточное слово, затем вернул письмо Калиостро.

– Вы думаете, Собрание удовлетворит вашу просьбу?

– Оно не может не признать моих заслуг перед его делом. Я мог бы предотвратить грандиозный скандал, поднявшийся из-за дела об ожерелье, и тем самым отвести от французской монархии жестокий удар. Я мог бы обезвредить эту дьявольскую графиню де Ла Мотт, мог бы донести на нее. И потом, я всегда был другом народа, и народ так меня ценил. Вспомните, что я исцелил больше пятнадцати тысяч больных, причем многих из них лечил бесплатно. Нет, Собрание не может отказать мне в моей просьбе, потому что я могу оказать ему еще немало услуг, и огромных услуг!

– Я на это очень рассчитываю, надеюсь и желаю этого, поскольку должен вас сопровождать, но то письмо, которое мы с вами только что написали, кажется мне крайне опасным. Что, если оно попадет в руки врагу? Там подробно рассказывается о вашей масонской деятельности, много говорится о том, какую роль вы сыграли во Франции.

– Не беспокойтесь на этот счет. Один из наших братьев завтра отправляется во Францию, облеченный особой миссией, которая избавляет его от обыска. Он пообещал мне взять письмо с собой. Завтра утром я переправлю ему это послание обычным способом.