Три грани круга
Шрифт:
— Эта мысль пришла мне после того, как твой отец позвонил мне и сообщил радостную новость, что ты созрела для продолжения рода.
— Мой отец? — удивилась.
— Да. Твой отец, — мягко улыбнувшись, ответила мне Лилит.
Я отмотала в голове события, чтобы обнаружить искомое.
— Доктор Шпиц мой отец? — воскликнула сразу же как только поняла суть сказанного.
— Да. Один из двух.
— А имя Ревекка случайно не с его подачи появилось? — я вспомнила весь разговор, состоявшийся в день обращения в репродукционный центр.
— Да.
— Я не сомневаюсь, — кисло улыбнулась в ответ, взглянув на притихшего Азария. Судя по всему и для него много оказалось услышанным впервые. Умела мамочка преподносить сюрпризы. Этого у нее не отнимешь. — И что ты теперь хочешь?
— Хочу чтобы ты прониклась наши идеалами. Именно поэтому я с тобой так открыта. Я не желаю начинать новый виток наших отношений с уловок и лжи, — проникновенно вещала Лилит.
А я смотрела на нее и видела совершенно другую картину, на которой я, еще совсем маленькая девочка, прошу маму не уходить и не бросать меня, а мама обещает меня навещать часто-часто. Однако это «часто» все равно не заменит постоянного присутствия матери в моей жизни. А потом эти визиты становятся все реже и реже. И в какой-то миг я перестаю надеяться на встречу. Я теряю надежду. И пусть периодически она возрождается, но не настолько сильно как могла бы, пока не забивается в дальний угол души, чтобы почти не показываться на свет.
— Меня шантажируют, — внезапно произнесла о своей проблеме. Не знаю почему я это сделала, может быть потому, что хотела узнать чем же дело кончится и что по этому поводу скажет Лилит.
Однако голос подает как раз таки Азарий.
— Тебя это не должно волновать. Совершенно. Я решил эту проблему.
— Интересно каким образом? — усмехаюсь.
— Обнаружил и устранил, — совершенно спокойно сообщил мужчина. И за его словами я чувствую могильный холод. Наконец, до меня начала доходить вся серьезность ситуации.
Сразу же вспомнился день моего посещения Центра Репродукции. Ведь, наверняка, тот теракт был устроен если не самим Азарием, то его друзьями. И от этого мне стало жутко.
Неужели еще недавно именно этот мужчина страстно прижимался ко мне, обнимая?
Я смотрела на зеленоглазого блондина и не могла разглядеть во внезапно проявившихся на лице хищных чертах доброты и нежности, что присутствовала в нем еще не так давно.
Обозналась? Приняла одно за другое? Или же мужчина настолько многогранен, что я не успеваю уследить за всеми изменениями?
— Так же поступите и со мной, если я начну вам мешать?! — я не спрашивала, а всего лишь констатировала факт.
— Не стоит доводить до такого положения вещей, — это произнес Азарий, но его тут же прервала Лилит.
— Дочка, что ты такое говоришь? Как
Я бы очень хотела верить во все то, что говорит женщина, что являлась моей матерью, но совершать очередную ошибку, а потом расхлебывать ее я не стремилась.
Выдержала долгую паузу, прежде чем ответить.
— Можно, я подумаю?
— Только…, - начал Азарий, но Лилит повелительным жестом остановила его на полуслове. И ведь только пошевелила кистью руки, а мужчина проникся и выполнил пожелание королевы.
Я даже немного начала гордиться своей матерью. К подобной власти над линами еще надо прийти.
— Конечно, дочка. Столько сколько потребуется, — доброжелательно произнесла Лилит, улыбаясь мне мягко и обворожительно. Я невольно заразилась ее улыбкой и даже улыбнулась в ответ.
— Я что-то пропустил? — не вникая в наше переглядывание спросил Азарий.
— Будь добр, сделай нам всем что-нибудь попить, — попросила Лилит. Я же была больше чем уверена, что таким образом она решила на время избавиться от мужчины, чтобы остаться со мной наедине.
— Хорошо, — безропотно, словно заправский служка, Азарий удалился из комнаты.
На некоторое время между нами воцарилось молчание. Его нарушила Лилит.
— Как он тебе? Не обижает? — речь явно шла о вышедшем мужчине.
— Нормально, — пожала я плечами. — Ничего особенно дурного от него не видела, — ответила на поставленный вопрос, а потом продолжила. — И каким образом тебя занесло в сопротивление? Ты же вроде бы должна выступать как раз таки против.
Если не можешь что-то изменить, то нужно это возглавить, — усмехнулась моя мать. В этом была вся она. Мозг женщины работал всегда очень продуктивно.
— И чего вы добиваетесь? — мне хотелось из первых уст узнать чаяния определенной группы населения, противившейся устоявшемуся строю.
По огромной иронии судьбы, даже будучи воспитанной в строгом следовании всем нормам и правилам поведения, я не могла даже представить чтобы каким-то образом навредить своей матери и теперь уже Азарию. Для меня оказалось гораздо важнее наличие хоть какой-то, но связи с матерью, нежели вбитые в сознание установки. Если бы дело касалось кого-то другого, то я не задумываясь сдала бы их в Службу Порядка или того лучше безопасникам. А вот их не могла, даже мысли не допускала.
Что это?
Какое чувство заставляло меня менять свое отношение и поведение? Неужели архаичное, забытое всеми чувство любви? Или это не оно?
Тогда что любовь? Это не давало мне покоя уже достаточно длительное время.
Из собственных мыслей меня вывел ответ матери:
— Уравнения прав мужчин и женщин. Мнение линов должно обязательно учитываться при выборе триа. Для них должны быть расширены возможности по занятию должностей в высших эшелонах власти. Должна появиться привязка к региону, в котором мужчины проживают. И это только часть того, что надо изменить.