Три грани времени

Димаров Анатолий Андреевич

Выкатившись из корабля, бионет сразу повернул в сторону астронавтов расположенный сверху волноуловитель. На нём замерцали, забегали цветные «зайчики», слились в сплошную цепочку — бионет уже ждал приказа.

Развернулся, быстро побежал в ущелье. Его паукообразные ножки так и мелькали, и было в нём что-то от хлопотливого работящего насекомого. Вот он выбрался на косогор, ломая густые кусты, остановился перед стеной: точно в том месте, где должна быть пещера. Его круглое тело разом покраснело — это был предупредительный цвет опасности. Астронавты сразу же начали отлетать от бионета — всё дальше и дальше, пока его

тело снова не приобрело нормальный цвет.

Остановились, наблюдая, что он сделает дальше.

Ваго было особенно любопытно: до сих пор он ни разу не видел бионета за работой. Знал лишь, что в этом круглом теле сосредоточены огромные запасы энергии, что бионет, уплотняя атомы, прошивает самые твёрдые породы так же легко и свободно, как птица — воздух. Гигантские напряжения возникали при работе в породах, и бывало, что бионеты не выдерживали — взрывались. Именно поэтому окрашивались они в красный цвет, пока астронавты удалялись на безопасное расстояние.

На какое-то мгновения воцарилась тишине: даже вода, казалось, замерла в ручье. Потом стена перед бионетом разом покраснела, раскалившись, потом засветилась, ослепительно запылала, огненные сполохи заметались по ней во все стороны, а кусты вокруг вспыхнули, как факелы. Вода в ручье разом вскипела, взметнулась паром, тугая горячая волна ударила астронавтам в лицо, от могучего рёва задрожали горы, посыпались камни. Бионет уже исчез в стене — в отверстии, что плавилось слепящим огнём, рёв перерос в свист, высокий и пронзительный, гигантская стена дрожала, казалось, она вот-вот не выдержит — взорвётся, разлетится на куски.

Свист становился глуше и глуше — бионет уже забрался в самое сердце гранитной скалы…

Потом всё стихло. Лишь догорала растительность, да потрескивала, остывая, всё ещё раскалённая докрасна стена. Из отверстия, поблёскивая неуязвимым телом, появился бионет. Постоял, словно любуясь на сотворённое им, потом быстро спустился вниз.

Астронавты полетели к пещере, которая уже темнела идеально круглым входом.

Коридор, сначала узкий и низкий, с каждым метром становился шире и выше, пока не перешёл в огромный зал в куполообразным потолком. И потолок, и стены были покрыты стеклоподобной, словно бы оплавленной плёнкой. Сверхтонкая эта плёнка, состоящая из уплотнённых, сконденсированных атомов, была такая крепкая, что могла выдержать гигантские напряжения — никакое землетрясение, никакая эрозия не способна её разрушить.

Пройдут миллионы лет, все эти горы сровняются, исчезнуть, останется только пещера: словно вылупившееся из яйца гигантское сооружение безупречной формы.

Довольными покидали астронавты пещеру. В снизу, от грузового корабля уже спешили другие бионеты: те, что оборудуют пещеру и те, что навеки останутся в ней и станут терпеливо ждать прихода разумных существ…

Потом пришло время прощаться с планетой. Астронавты снова собрались вместе в глубокой долине, окружённой горами. Как и в день своего прибытия, ярко и щедро светила молодая ещё звезда, которой гореть миллиарды лет; молчаливые и величественные, возносились к небу горы, увенчанные снеговыми шапками, весело и звонко шумела вода. Они все ещё раз подумали, что планета щедра и прекрасна, как и жизнь, что расцвела на ней. Потом самый старший и опытный из них поднял вверх обе руки — жест, означавший одновременно и прощание, и пожелание всему

живому, что оставалось здесь, мира и покоя, и астронавты по одному начали исчезать в небе.

Сняв с многочисленных орбит ставшие ненужными спутники (ничто не должно нарушать естественное развитие разума), они слетелись к своему кораблю, висевшему в космосе далеко за пределами звёздной системы. И там, на отдалённой орбите запустили спутник-ретранслятор, спутник-гигант, нацеленный антеннами на их галактику. Оборудованный реактором с источником энергии на миллионы лет, отныне он будет принимать всю информацию, что будет приходить из космической бездны, от таких же спутников, которые протянутся бесконечно длинной цепью до самой их галактики. Он будет передавать эту информацию в десятки пещер на планете.

Ваге оторвался от экрана и пошёл к постели: прозвучал сигнал укладываться. Лёг на спину, заложив под голову руки, вспомнил планету, на которой побывал, и А-ку, который стал его двойником. Что он там сейчас делает, на кого охотится? И сбылась ли его мечта стать первым охотником?

Тут же припомнил последний тот вечер, после битвы с чужаками — высокую скалу над костром, вокруг которого пляшут победители, и две фигуры на ней — человека и собаки. И поднятые над головой руки, и выкрик в небо, обращённый к самим звёздам:

— Я приду на вас охотиться! Это говорю я, А-ку!

И растроганно улыбнулся.

Он думал про искорку разума, которая потерялась в безграничном космосе, и которая рано или поздно вспыхнет ярким, всепобеждающим пламенем.

А ещё думал про того, совсем уже неизвестного, который придёт через десяток тысяч лет в пещеру. Кто это будет: юноша или совсем уже взрослый человек, Ваго, разумеется, не мог знать. Хотелось бы, чтобы то был юноша. И почему-то он казался Ваго очень знакомым, очень близким, как и А-ку. Ваго никак не мог избавиться от ощущения, что он уже где-то встречался с ним, с тем, кто родится через тысячи, а может, и через десятки тысяч лет. И несколько дней назад он не удержался от желания что-нибудь ему подарить. Долго осматривал свою коллекцию, и с конце концов остановил свой выбор на кристалле, который нашёл в бухточке планеты-звездолёта на обратном пути в родную галактику. Потому что если уж дарить, что самое ценное — иначе Ваго не мог.

Иетане уже научились пересылать на огромные расстояния не только сигналы, а и материальные предметы, закодированные в составе системы, которая воспроизводила их строение на атомном уровне. И кристалл, помещённый в специальный прибор, растворился в космосе, чтобы заново материализоваться на далёкой планете.

Роскошный подарок, единственный на планете кристалл, подобного которому нет.

И Ваго, обрадованный, наконец заснул.

Треск. Вспышка. Тьма.

Словно, замкнувшись, перегорели контакты.

А потом дыхание свежего ветра и горячее солнце в лицо.

А может, это всё лишь почудилось? Может, привиделось?

Нет! Не могло такого быть! Ясные и чёткие картины до сих пор стояли перед Юркиным внутренним взором. И Ваго, и А-ку, и Га-ав… Юкра огладелся, но не увидел ничего, кроме немой гранитной стены.

И всё у Юрки внутри словно оборвалось: ему показалось, что он провёл в пещере не один год. Что его уже, должно быть, считают мёртвым. Что папа с геологической партией ушёл из долины, и Юрка остался один.