Три ипостаси Божества

Дэшнер Джеймс

Он произнес это достаточно громко для того, чтобы вся группа сошлась и встала кружком.

– Мы могли бы справиться, – вставила слово Миоко. – Нам не стоит разлучаться.

Вперед вышел и Доминик.

– Все это время мы терлись рядом. Не было никакого карантина. А миз Коуэн уже была больна. Что может решить еще одна неделя?

Минхо покачал головой, поглаживая ладонью ружье.

– В открытом море все по-другому. Все проблемы станут стократ сложнее. Больной заболевает еще сильнее, слабый резко слабеет.

– Тогда мы никуда не плывем. Останемся на берегу, но – вместе.

Это

сказала Триш.

– Все вместе отправимся на Виллу, – закончила она.

Садина ждала, что свое слово скажет и Джеки, но та молчала, глядя на всех печальными глазами. Старина Фрайпан стоял поодаль, уткнувшись глазами в песок.

– Я не иду на Виллу, – проговорила Оранж.

Минхо кивнул.

– Вы сами решайте, что вам делать. А у нас с Оранж есть дело на Аляске, и мы…

– Я с вами, – сказала вдруг Рокси, с улыбкой ткнув Минхо локтем. – От меня тебе так легко не отделаться.

И, повернувшись к островитянам, произнесла:

– Я буду по вам скучать, но вы сами решайте, что для вас лучше.

А что было для них лучше? После похищения Садины и Айзека все пошло вразнос. А теперь еще и мама заболела! И Айзек остается… Садина не знала, что для нее лучше. Она хотела остаться со своей семьей, но ведь прочие островитяне намеренно оставили свои семьи, чтобы отправиться на эти дурацкие поиски средства для Исцеления!

– Нужно что-то решать… Обязательно нужно…

Садина не знала, каким может быть решение, но ее охватывала паника при мысли, что ее мама и Айзек покинут группу.

Фрайпан между тем чертил что-то палкой на песке.

– Садина права, – сказал он. – Нам следует все обдумать. Если с миз Коуэн что-то случится, Айзек останется один. А сила, как известно, в численности…

Садина помнила то, что старик говорил о лесе и деревьях – дереву много легче выжить в группе! Нам всем нужно держаться вместе!

– Да, он прав, – сказала Садина вслух.

– С ними должен пойти, по крайней мере, еще один человек, – продолжал между тем Фрайпан, и Садина почувствовала, как боль, родившаяся у нее в груди, распространяется во все стороны.

– Я готов усилить их группу, – сказал он. – Я видел, как Айзек разжигает костер. Если я не пойду, им придется питаться холодными слизняками.

Старик был прав: как ни странно, но Айзек, ученик кузнеца, действительно не умел разжечь обычного костра.

Но Садина не могла принять самой мысли о том, что расстаться придется еще и с Фрайпаном. Ее решили оставить люди, которых она ценила более всего, и именно тогда, когда она более всего в них нуждалась. Сердце ее разрывалось на куски. Слава богу, хоть Триш остается. Подруга взяла ладонь Садины в свою руку и сжала ее. Да, Триш с ней. Сейчас и навсегда! Она повернулась к Триш и, пожав в ответ ее руку, заглянула в глаза, говоря взглядом: Спасибо!

Фрайпан положил Садине руку на плечо:

– Я буду скучать по тебе, детка!

Он посмотрел ей в глаза, и Садина вспомнила, как он обещал никогда не возвращаться на Аляску. Для него путешествие туда было бы столь же горестным, как для нее – прощание с мамой, Айзеком и с ним, ее старым учителем.

– И я, – отозвалась она сквозь слезы.

Айзек заметно повеселел – теперь

с ним и миз Коуэн будет кто-то еще. Но Садина не могла сдержать своих чувств. Она знала, что Фрайпану не хочется на Аляску, но надеялась, что он поплывет туда – из-за нее. Все, что было задумано еще на острове, имело отношение прежде всего к ней и ее крови, а теперь почти все люди, которых она любила и которые должны были оказывать ей поддержку, ее оставляют.

Фрайапан обнял Садину.

– Вспомни про деревья, – проговорил он. – Может быть, именно я смогу помочь твоей маме.

Садина крепко обняла старика. Возможно, они еще увидятся?

– Я хочу, чтобы это осталось у тебя, – сказал старина Фрайпан и, сунув руку в карман, вытащил свой экземпляр Книги Ньюта. – Храни ее. Читай.

– Но ведь это твоя книга! – проговорила Садина, которая не могла забрать у старика то, что тот ценил более всего. – Оставь себе. Она тебе нужна, чтобы засыпать ночью.

– Она у меня здесь!

И Фрайпан постучал себе по лбу указательным пальцем.

– И здесь.

Он положил руку на сердце, после чего положил книгу Садине в ладони и сказал:

– Я хочу, чтобы она и у тебя осталась в сердце.

Садина держала в руках написанные стариной Фрайпаном страницы, куда он занес мысли и слова ее двоюродного деда, Ньюта. Вряд ли в этом мире есть что-нибудь более ценное и значимое.

– Спасибо! – прошептала она и вновь обняла старика. Затем вновь посмотрела на Айзека и свою мать. – Нам нужно держаться вместе, – сказала она, с трудом подавляя тревогу и волнение. – Расставаться – никакого смысла.

– Слушайте! – нетерпеливо проговорил Минхо. – Что бы вы там ни решали, постарайтесь сделать это до заката.

Миз Коуэн откашлялась, и все замолчали. Дома, на острове, она была избранным официальным лицом, и хотя остров с его законами был далеко, ее слушали и уважали.

– Отправляйтесь на Аляску и найдите там Божество. Перед вами – большие задачи, и я не имею права стоять на пути, которым идет ваша судьба.

Услышав это, Садина неожиданно успокоилась. Потому что в глубине своей души она чувствовала зов Аляски – он был так же силен, как и в тот день, когда они оставили остров. Этот зов пронизывал все ее нутро. Ее жизнь была наполнена высшим смыслом. Ее цель – остановить Вспышку и ее последствия.

Она не знала, как это сделать.

Но знала – где.

На Аляске.

2

Минхо

Сироты никогда не прощаются.

Тем более, не прощаются долго.

Чем Сироты наделены в полной мере, так это терпением. Минхо стоял в одиночестве на палубе корабля, поедая миндаль, который нарвал на берегу. Он уже долго наблюдал за тем, как члены группы прощаются друг с другом и все не могут проститься. Он ничего не понимал. Почему они постоянно касаются друг друга и обнимаются? Не боятся инфекции? Как только старик Фрайпан заявил, что остается, все снова бросились прощаться и обниматься. Минхо подумал – а не протрубить ли в гудок, чтобы привлечь всеобщее внимание, но потом решил – трубить, это, скорее, дело Доминика. Сироты терпеливы, и он, Минхо, потерпит.