Три истории о любви и химии (сборник)

Уэлш Ирвин

– Вот именно, – соглашаясь, закивал Перки, – стоит тебе начать пророчить содомию и революцию, как эти накачанные валиумом коровы в ужасе выбросят твои книги на помойку – и где тогда окажемся мы?

– Скажи мне где, дорогой.

– На чертовой улице, продавая бомжовские газетенки, вот где! – взревел Перки.

16. Содомит среди регбистов

Ник Армитаж-Уэлсби подхватил мяч на самой границе поля и разогнался, забегая далеко вглубь территории противника и ловко обходя неумелую защиту. Немногочисленные зрители на стадионе в Ричмонде застыли в предвкушении –

Армитаж-Уэлсби имел все шансы добежать до заветной черты. Однако пока противник беспорядочно перестраивался, Армитаж-Уэлсби передал слабый пас коллеге, затем грохнулся на грязный песок.

Он умер от обширного инфаркта еще до прибытия в больницу Святого Губбина.

Фредди Ройл с интересом осматривал тело, покоившееся на каталке больничного морга.

– О-о да, хорош, хорош! А-асобенно попка ничаво, как я погляжу… – Тут Фредди приготовился взглянуть поближе.

– Э-э, Фредди, – осторожно вступил Глен, – у нас тут новый патологоанатом, парень по имени Клементс, и он… ну, не совсем в курсе наших дел. Он сегодня дежурит и точно захочет повидать нашего приятеля, так что будь, э-э, понежнее.

– Ка-анечна, я буду с тобой нежен и ласков, мой цветочек, – улыбнулся Фредди, подмигивая мертвецу. Затем, обращаясь к Глену, он сказал: – Слушай, будь другом, найди-ка для Фредди веревочку.

Глен с неохотой порылся в ящичке и вытащил спутанный комок бечевки. Пусть делает что хочет, подумал он. Сегодня Глен встречается с Ивонн. Сначала они пойдут в кино, потом в клуб. А на деньги от Фредди он купит ей что-нибудь хорошее. Духи. Дорогие духи, подумал он. Глен представил себе лицо Ивонн, когда он вручит их ей. Это будет его праздник.

Фредди взял пару шин и подвязал их к вялому пенису Армитажа-Уэлсби. Затем он вставил жестяную коробочку между ног покойника, устанавливая подвязанный пенис сверху.

– Подожди, вот увидишь, как наш красавец зашевелится, с таким-то стояком, вот тут мы и повеселимся вволю! – с улыбкой произнес Фредди.

Глен извинился и поскорей вышел в приемную.

17. Лоррейн и любовь

Лоррейн много времени проводила у Ребекки. Она помогала ей в работе над рукописью. Вместе они ходили в Британский музей, в «картонный город» [3] , по станциям подземки, где видели матерей, просящих милостыню, поднимающих вверх своих исхудалых детишек.

3

«Картонный город» – район, где живут бездомные, часто в картонных коробках. В Лондоне самый большой – около вокзала Ватерлоо.

– Я видела такое в Мехико лет десять тому назад, – вздыхала Ребекка, – и мне всегда казалось, что подобное не может происходить здесь, только не в Англии. Всегда смотришь в другую сторону и готов верить чему угодно, что все это не так, неправда; ты готов смотреть куда угодно, только не правде в глаза.

– Которая заключается в том, что у этих людей просто нет денег, чтобы прокормить своих детей, а правительство даже и не чешется, – усмехнулась Лоррейн, – а заботится лишь о том, чтобы богатые стали еще богаче.

Лоррейн

бывает иногда такой жестокой, подумала Ребекка. Это плохо. Если ты позволяешь тем, кто тебя подавляет, озлобить себя, то ты проиграл, а они добились своего. Любовь не ограничивается творческим воображением. Именно так, любовь нужна людям, настоящая любовь. Любовь для всех, а не только на страницах книжки.

Такие мысли звучали в голове Ребекки, когда Лоррейн вернулась в свое сестринское общежитие. У нее тоже были свои поводы для беспокойства. Она уже целую вечность не говорила с Ивонн, избегая ее с той самой ночи в клубе. Ивонн теперь встречалась с этим парнем – Гленом и казалась совершенно счастливой. Вернувшись домой, Лоррейн услышала, что в комнате Ивонн играет хаус. Это была пленка Slam, которую Лоррейн подарила подруге уже тысячу лет назад.

Лоррейн собралась духом и постучала в дверь.

– Открыто, – ответила Ивонн. Она была одна.

– Приветик, – сказала Лоррейн.

– Привет, – ответила ей Ивонн.

– Слушай, Ивонн, – нерешительно начала Лоррейн, а затем быстро выпалила: – Я пришла извиниться за ту ночь в клубе. Глупо, конечно, но я была так накачана и в таких эмоциях, а ты была настолько охуенно красива, и ты все-таки моя лучшая подруга и еще единственный человек, кто меня не напрягает…

– Да-да, все хорошо, все нормально, но я не такая, понимаешь…

– Конечно, но видишь, – рассмеялась Лоррейн, – я сама не уверена, что я – лесбиянка. У меня просто период такой с мужиками… сама не понимаю… может, я и лесбиянка, черт знает, что у меня не в порядке! Когда я поцеловала тебя там, я вела себя как большинство ребят ведут себя со мной… и это самое странное. Мне вроде как хотелось понять, что они ощущают. Мне хотелось почувствовать себя как они. Мне хотелось захотеть тебя, но у меня не получилось. Мне кажется, если бы я была лесбо, мне было бы легче, я хотя бы знала что-то про себя. Но ты меня не возбуждала.

– Не знаю, радоваться мне или плакать, – улыбнулась Ивонн.

– Понимаешь, парни меня тоже не привлекают. Каждый раз, как я пробовала с кем-то, было сплошное разочарование. Никто меня так не может удовлетворить, как я сама… – Лоррейн прикрыла рот ладонью. – Какая я глупая корова, да?

– Ты просто не нашла своего человека, Лоррейн. Не важно, кто это будет – парень или девчонка, главное – найти своего человека.

– Собственный опыт подсказывает, да?

– Ну да, – с улыбкой согласилась Ивонн. – Хочешь, сходим вместе в клуб сегодня вечером, а?

– Не-а, сделаю паузу с таблетками, а то уже с головой не в порядке. Сначала кажется, что всех любишь, потом все вдруг перестают нравиться. Да и отходняки становятся все тяжелее.

– И правильно делаешь, ты свое за последние пару лет отъела. И знаешь, хорошо еще отделалась, подружка.

Ивонн рассмеялась, затем поднялась и обняла Лоррейн. И этот жест значил для обеих девушек больше, чем они могли бы сказать друг другу словами.

Лоррейн вышла и задумалась о любви Ивонн и Глена. Нет, она не собиралась идти с ними в клуб. Когда двое любят друг друга, самое правильное – оставить их вдвоем. Особенно если ты сам не влюблен, а хочешь. Тебе будет неуютно. Может, даже больно.